Анна Ахматова и Амедео Модильяни

001-

Анна Ахматова познакомилась с Амедео Модильяни в 1910 году в Париже, во время свадебного путешествия. Николай Гумилев привёл молодую жену в кафе “Ротонда”, где собиралась вся художественная и литературная богема Парижа. Там её и заприметил молодой французский художник Амедео Модильяни….

Модильяни был старше Ахматовой на пять лет. В те годы Амедео был абсолютно безвестным и непризнанным художником даже среди друзей, которые относились к нему покровительственно. Как писал его друг Гийом Аполлинер, он находился «в отважных странствиях в поисках своей индивидуальности, в поисках самого себя».

Поиски эти, судя по всему, были трудными, так как Амедео Модильяни пребывал в состоянии постоянной тревоги, беспокойных, упрямых метаний недовольного собой художника. Двадцатилетняя Анна Ахматова тоже жадно вглядывалась в мир, стремясь глубже познать его.

01-anna-

Анна Ахматова уже чуть-чуть «вкусила славы», опубликовав около двух десятков стихотворений в разных изданиях, и имя её стало известным в поэтических кругах. Теперь, впервые попав во Францию, она оказалась в центре парижской богемы, на «самом Монпарнасе».

Амедео Модильяни жил нараспашку, раскрывая перед всем миром свою веру в жизнь, а потом одержимый, в пьяном угаре рвал в клочья разлинованную бумагу, потому что не мог достичь одному ему известного совершенства.
Анна не могла не заметить творческую душу художника. Их неподдельный интерес друг к другу был заметен, их страсть была неудержимой, но недолгой. Её изумило, что это её страстное чувство, смешанное с желанием и восхищением  вдохновенным французским художником заметил её муж. Гумилев приревновал молодую жену, а “Моди” устроил скандал из-за того, что Гумилев обращался к жене на русском языке, которого не понимали ни он, ни окружающие.

01-моди

«Вероятно, мы оба не понимали одну существенную вещь:
всё, что происходило, было для нас обоих предысторией нашей жизни:
его — очень короткой, моей — очень длинной.
Дыхание искусства ещё не обуглило, не преобразило эти два существования,
это должен был быть светлый легкий предрассветный час.
Но будущее, которое, как известно, бросает свою тень задолго перед тем,
как войти, стучало в окно, пряталось за фонарями, пересекало сны и пугало
страшным бодлеровским Парижем, который притаился где-то рядом.» — писала Анна Ахматова.
В первый свой приезд в Париж весной 1910 года Анна Андреевна и Модильяни виделись редко. Молодая супружеская пара Анна и Николай быстро вернулась в Россию.
Модильяни не забыл русскую поэтесс, и послал Анне Андреевне письмо, их переписка продолжалась всю осень и зиму 1910—1911 года. Супруг Ахматовой Николай Гумилев, судя по всему – ревнуя её к дням молодости, называл Модильяни «вечно пьяным чудовищем».

01-anna-i modiМне с тобою пьяным весело – Смысла нет в твоих рассказах.
Осень ранняя развесила
Флаги жёлтые на вязах.

Оба мы в страну обманную
Забрели и горько каемся,
Но зачем улыбкой странною
И застывшей улыбаемся?

Мы хотели муки жалящей
Вместо счастья безмятежного…
Не покину я товарища
И беспутного и нежного.
1911, Париж

«И всё божественное в Модильяни только искрилось сквозь какой-то мрак.
Он был совсем не похож ни на кого на свете. Голос его как-то навсегда остался в памяти.
Я знала его нищим, и было непонятно, чем он живёт.
Как художник он не имел и тени признания.» —
вспоминала Ахматова

В 1911 году Ахматова, пренебрегая мнением мужа, отправилась в Париж одна. Это было началом краха их брака с Гумилевым. Это был апогей их с Модельяни любви. Встречи с Амадео Модильяни в 1911 году становятся регулярными.

Сердце к сердцу не приковано,
Если хочешь — уходи.
Много счастья уготовано
Тем, кто волен на пути.

Я не плачу, я не жалуюсь,
Мне счастливой не бывать.
Не целуй меня, усталую,-
Смерть придется целовать.

Дни томлений острых прожиты
Вместе с белою зимой.
Отчего же, отчего же ты
Лучше, чем избранник мой?
1911

В это время Модильяни бредил Египтом, часто водил Ахматову в Лувр смотреть египетский отдел, рисовал ее голову в убранстве египетских цариц и танцовщиц…
Из рисунков Модильяни, подаренных Анне почти ничего не сохранилось.  Художник создал 16 рисунков — портретов Анны Ахматовой
Модильяни рисовал Анну не с натуры, а по памяти в небольшой импровизированной мастерской – и эти рисунки дарил ей.
Модильяни попросил Анну – окантовать рисунки и повесить у себя дома.
Увы, рисунки Модильяни стали ещё одной жертвой Октябрьской Революции 1917 года — они погибли в царскосельском доме, так как открыто висели на стене.

01-1911
Уцелел один рисунок Модильяни, который она стеснялась повесить, и он лежал между страниц в каком-то альбоме с репродукциями. Как считала Ахматова, не самый выразительный и не самый характерный для манеры Модильяни. Знаменитый рисунок, украсивший многочисленные издания произведений поэтессы. На нём Ахматова изображена в виде аллегорической фигуры «Ночи» на крышке саркофага. Оригинал рисунка находится в одной из частных коллекций.

По мнению искусствоведов, в уцелевшем рисунке меньше, чем в остальных, предчувствуются будущие картины Модильяни с обнаженными натурами…

 «В следующие годы, когда я, уверенная, что такой человек должен просиять, спрашивала о Модильяни у приезжающих из Парижа, ответ был всегда одним и тем же: не знаем, не слыхали.» — вспоминала Ахматова.

01--anna-i modi

В синеватом Парижа тумане,
И наверно опять Модильяни
Незаметно бродит за мной.
У него печальное свойство
Даже в сон мой вносить расстройство
И быть многих бедствий виной.
Но он мне — своей Египтянке…
Что играет старик на шарманке,
А под ней весь парижский гул,
Словно гул подземного моря,
Этот тоже довольно горя
И стыда, и лиха хлебнул.

Эти строки не вошли в поэму Ахматовой. Некоторые исследователи полагают, что они были написаны после её второго посещения Парижа в мае-июне 1911 года, когда Ахматова виделась с Модильяни куда чаще, чем в первый свой приезд.

gumilev

Восстановить семейные отношения с Николаем Гумилевым Анне не удалось, их семейная жизнь продлилась не долго, в 1914 году они расстались.

Я и плакала и каялась,
Хоть бы с неба грянул гром!
Сердце тёмное измаялось
В нежилом дому твоём.
Боль я знаю нестерпимую,
Стыд обратного пути…
Страшно, страшно к нелюбимому,
Страшно к тихому войти,
А склонюсь к нему нарядная,
Ожерельями звеня;
Только спросит: «Ненаглядная!
Где молилась за меня?»
1911

Почти через полвека Ахматова рассказала своей подруге Нине Антоновне Ольшевской-Ардовой, актрисе Малого театра: «Когда я его в первый раз увидела, подумала сразу: «Какой интересный еврей. А он тоже говорил (может, врал), что, увидев меня, подумал: «Какая интересная француженка!»

Тяжела ты, любовная память!
Мне в дыму твоём петь и гореть,
А другим — это только пламя,
Чтоб остывшую душу греть.

 1911 г.

Васнецов Виктор Михайлович. Сирин и Алконост. Песнь радости и печали. 1896

Васнецов Виктор Михайлович. Сирин и Алконост. Песнь радости и печали. 1896

Ты поверь, не змеиное острое жало,
А тоска мою выпила кровь.
В белом поле я тихою девушкой стала,
Птичьим голосом кличу любовь.

И давно мне закрыта дорога иная,
Мой царевич в высоком кремле.
Обману ли его, обману ли? — Не знаю!
Только ложью живу на земле.

Не забыть, как пришёл он со мной проститься:
Я не плакала; это судьба
Ворожу, чтоб царевичу ночью присниться,
Но бессильна моя ворожба.

Оттого ль его сон безмятежен и мирен,
Что я здесь у закрытых ворот,
Иль уже светлоокая, нежная Сирин
Над царевичем песню поёт?
<1912>

12 апреля 1965 года, менее чем за год до своей кончины ,Анна Андреевна Ахматова решила переписать свое завещание. «Около часа мы провели у нотариуса, выполняя различные формальности, — вспоминал Бродский. — Ахматова почувствовала себя неважно. И выйдя после всех операций на улицу, Анна Андреевна с тоской сказала: «О каком наследстве можно говорить? Взять подмышку рисунок Моди и уйти!»

Both comments and pings are currently closed.

Comments are closed.

Welcome to Evpatoria
Яндекс.Метрика Open Directory Project at dmoz.org