Шестого июня — день рождения Александра Сергеевича Пушкина, и Международный день русского языка. В 2020 году Крым отмечает большой пушкинский юбилей — двести лет путешествия поэта по крымскому полуострову. Пожалуй, только одно путешествие по Крыму может сравниться с пушкинским по значению для истории крымского полуострова: это путешествие Екатерины Великой в 1787 году, которое было политическим смотром Тавриды. Путешествие Пушкина 33 года спустя стало смотром литературным, поэтическим присоединением Крыма к России.
В присоединении Тавриды к России имя Пушкина стоит в одном ряду с именами императрицы Екатерины II Великой, князя Григория Потёмкина, князя Долгорукова (1793—1868), поэта и прозаика, участника Отечественной войны 1812 года, генералиссимуса князя Александра Суворова. Для того чтобы Крым стал российским, Пушкин сделал не меньше, чем любой из вышеперечисленных политиков и полководцев, просто действовал поэт не политическими и дипломатическими инструментами, а силой слова — сильнейшего оружия. Пушкин сделал Крым частью Русского мира и русской культуры.
Пушкин с семьей Раевских приехал в Крым 15 (по новому стилю — 27) августа 1820 года так же, как сейчас приезжает на полуостров большинство россиян, — с Тамани. Вот только никакого Крымского моста в те времена не было. Поэт со своими спутниками добрался до Тавриды морем, через Керченский пролив.
«С полуострова Таманя, древнего Тмутараканского княжества, открылись мне берега Крыма. Морем приехали мы в Керчь. Здесь увижу я развалины Митридатова гроба, здесь увижу я следы Пантикапеи, думал я — на ближней горе посереди кладбища увидел я груду камней, утёсов, грубо высеченных — заметил несколько ступеней, дело рук человеческих. Гроб ли это, древнее ли основание башни — не знаю. За несколько верст остановились мы на Золотом холме. Ряды камней, ров, почти сравнившийся с землёю, — вот всё, что осталось от города Пантикапеи. Нет сомнения, что много драгоценного скрывается под землёю, насыпанной веками…» — рассказывал Пушкин в письме к брату.
Через несколько лет Пушкин провёл этим же путём Евгения Онегина:
«Он едет к берегам иным —
Он прибыл из Тамани в Крым —
Он зрит поэту край священный:
С Атридом спорил там Пилад,
Там умер гордый Митридат…»
Не будем забывать, Пушкину — всего двадцать один год, он стремится в Тавриду, как в страну античности, древнюю романтическую страну чудес и открытий.
«Путешественников в Крым влекли три вещи: природа, древности и этнографическая экзотика. Россия в 1783 году присоединила, по сути, кусочек Средиземноморья с тёплым морем, живописными горами, водопадами и так далее — всем тем, что было в диковинку жителям среднерусских равнин. Это к тому же была земля с седой историей, с многочисленными античными и средневековыми памятниками, возбуждавшими интерес в среде образованной публики, наконец в это время Крым был совершенно «восточной» страной», — объясняет историк, генеральный директор Центрального музея Тавриды Андрей Мальгин.
Дух поэта в Гурзуфе
16 (28) августа 1820 года путешественники отправились из Керчи в Феодосию, далее их путь лежал морем в Гурзуф, который стал главным пушкинским местом в Крыму. Этот морской переход состоялся в ночь с 18 на 19 (с 30 на 31) августа 1820 года на военном корвете «Або». На борту корабля поэт написал:
«Погасло дневное светило;
На море синее вечерний пал туман.
Шуми, шуми, послушное ветрило,
Волнуйся подо мной, угрюмый океан.
Я вижу берег отдалённый,
Земли полуденной волшебные края…» .
В Гурзуфе Пушкин и Раевские поселились в доме герцога Ришелье. Три недели там стали для поэта «счастливейшим временем в жизни».
«В Юрзуфе жил я сиднем, купался в море и объедался виноградом, — рассказывал он. — Я любил, проснувшись ночью, слушать шум моря — и заслушивался целые часы. В двух шагах от дома рос молодой кипарис; каждое утро я навещал его и к нему привязался чувством, похожим на дружество».
Сегодня в том самом доме герцога Ришелье, рядом с которым до сих пор растёт тот самый, пусть и изрядно постаревший, пушкинский кипарис, работает музей. Больше того, если верить поэтическому завещанию Пушкина, его дух до сих пор обретается в этих местах:
Так, если удаляться можно
Оттоль, где вечный свет горит,
Где счастье вечно, непреложно,
Мой дух к Юрзуфу прилетит.
Счастливый край, где блещут воды,
Лаская пышные брега,
И светлой роскошью природы
Озарены холмы, луга,
Где скал нахмуренные своды
Ты вновь со мною, наслажденье;
В душе утихло мрачных дум
Однообразное волненье!
Воскресли чувства, ясен ум.
Какой-то негой неизвестной,
Какой-то грустью полон я;
Одушевленные поля,
Холмы Тавриды, край прелестный,
Я снова посещаю вас,
Пью жадно воздух сладострастья,
Как будто слышу близкий глас
Давно затерянного счастья.
5 (17) сентября 1820 года Пушкин и Раевские покинули Гурзуф и отправились верхом на лошадях вдоль Южного берега Крыма, до Ялты, затем их путь лежал в Ореанду, Кореиз, Мисхор, Алупку, Херсонес, Бахчисарай и Симферополь. В те стародавние времена не было ни путеводителей по Крыму, ни даже доступных географических карт. Путешествовать по Тавриде отправлялись с написанной почти две тысячи лет назад «Географией» Страбона — и это не преувеличение.
В 1820 году в Крыму ещё не было дороги вдоль побережья, путешественники были вынуждены ехать верхом на лошадях по узким, в сопровождении проводника пробираться извилистым тропами, держась за хвост лошади. Декабрист И.М. Муравьев-Апостол, путешествовавший по Крыму, вспоминал, что лошади временами едва пробирались вдоль скалистого берега моря, а всадники замирали от страха, проезжая через горные ущелья, глубокие пропасти и стремнины.
Путники благополучно добрались до Никитского ботанического сада, проехали посёлок Верхняя Массандра и увидели во всей красе Ялту, представлявшую собой не древнегреческий город, небольшую деревню с остатками разрушенных стен старинной греческой церкви. Ожидания путешественников увидеть античные древности не оправдались и в Алупке, и в Симеизе, где пред глазами путников предстали небольшие крымские деревеньки. Романтический рыцарский дворец графа Воронцова начнут строить из крымского базальта гораздо позже, в 1824 году.
Поэт сделал Крым модным
С Южного берега Пушкин и компания поднялись в Байдарскую долину по Чёртовой лестнице, на перевале Шайтан-Мердвен. Чёртова лестница, служившая в течение многих веков единственной доступной горной дорогой, соединяющей предгорный и степной Крым со скалистым Южным берегом Крыма. На протяжении шестисот метров скальная лестница делает более сорока крутых поворотов.
«По горной лестнице взобрались мы пешком, держа за хвост татарских лошадей наших, — писал Пушкин Дельвигу, — это забавляло меня чрезвычайно и казалось каким-то таинственным восточным обрядом».
Взобравшись наверх, с высоты горной Яйлы, путники могли последний раз полюбоваться великолепным морским ландшафтом Южного берега. Дальше их путь лежал к мысу Фиолент, где находился храм греческой богини Дианы. Крымские легенды прочно связывали это место с именем Ифигении – дочери греческого царя Менелая, спасенной богами от гибели и перенесенной в Крым. По мифическому преданию, Ифигения стала жрицей храма богини Дианы на мысе Фиолент.
Далее путь лежал в Балаклавский монастырь на мысе Фиолент.
«Георгиевский монастырь и его крутая лестница к морю оставили во мне сильное впечатление», — вспоминал поэт.
Александр Пушкин и Раевские побывали в сентябре 1820 года на территории овеянного легендами античного Херсонеса, затем проехали по Севастополю, и двинулись по каменистой дороге в сторону Инкермана и Бахчисарая.
Покинув север наконец,
Пиры надолго забывая,
Я посетил Бахчисарая
В забвенье дремлющий дворец.
Бахчисарай — бывшая столица Крымского ханства поразила путников тем, что возникала перед ними внезапно, совершенно неожиданно появившись из-за поворота дороги. В 1820 году Бахчисарай ещё сохранял очертания самого настоящего восточного города, все дома были выстроены в два этажа, небольшие окна домов были обращены в зеленые внутренние дворики, все балконы были закрыты деревянными решетками так, что с улицы было не возможно увидеть обитателей домов.
Я видел ветхие решетки,
За коими, в своей весне,
Янтарны разбирая четки,
Вздыхали жены в тишине.
Бахчисарайский ханский дворец находился на главной улице города, к нему и устремились наши путешественники. Изящные, тонкие башенки на крыше ханского дворца, пёстро раскрашенные решетчатые рамы балконов, каменные фонтаны и полутёмные прохладные комнаты навевали мысли о восточной роскоши и неге. Войдя внутрь ханского дворца, Пушкин был разочарован теми переделками и новшествами восстановленного и отремонтированного интерьера дворцовых комнат, которому постарались придать более «восточный вид». Дело в том, что старый ханский дворец сгорел в 1736 году, и реставраторы этого исторического памятника позволили себе некоторые новшества и «полуевропейские переделки некоторых комнат», что особенно не понравилось Пушкину. Ему было досадно видеть, что ханский дворец истлевает, подвергается неумелым реконструкциям, приходит в упадок в небрежении.
Кругом всё тихо, всё уныло,
Всё изменилось…
Знаменитый бахчисарйский Фонтан слез выглядел не лучшим образом: «из заржавой железной трубки по каплям капала вода», и только воображение великого поэта могло придать этому настенному сооружению необыкновенно романтический шлейф. Через четыре года после посещения Бахчисарайского дворца, уже в селе Михайловском, поэтическое вдохновение Пушкина увековечило эту минуту в стихотворной поэме «Бахчисарайский фонтан» и в поэтическом посвящении легендарному фонтану.
Фонтан любви, фонтан живой!
Принес я в дар тебе две розы.
Люблю немолчный говор твой
И поэтические слезы.
Твоя серебряная пыль
Меня кропит росою хладной:
Ах, лейся, лейся, ключ отрадный!
Журчи, журчи свою мне быль…
Фонтан любви, фонтан печальный!
И я твой мрамор вопрошал:
Хвалу стране прочел я дальной;
Но о Марии ты молчал…
Светило бледное гарема!
И здесь ужель забвенно ты?
Или Мария и Зарема
Одни счастливые мечты?
Иль только сон воображенья
В пустынной мгле нарисовал
Свои минутные виденья,
Души неясный идеал?
1824
В память о Пушкине на мраморном выступе фонтана теперь всегда лежат белая и красная розы.
Из Бахчисарая Пушкин и Раевские отправились в Симферополь — это был последний крымский город, в котором побывал Пушкин 8 (20) сентября 1820 года, перед тем как отправился из Крыма через Перекоп в Одессу и Кишинев. В поэме «Бахчисарайский фонтан» Пушкин вспоминает и «брега весёлые Салгира«, реки, протекающей через Симферополь.
Поклонник муз, поклонник мира,
Забыв и славу и любовь,
О, скоро вас увижу вновь,
Брега веселые Салгира!
Приду на склон приморских гор,
Воспоминаний тайных полный, —
И вновь таврические волны
Обрадуют мой жадный взор.
Путешествие в Тавриду, несомненно, оставило глубокий след в памяти Пушкина, во многих своих произведениях поэт мысленно возвращался в Крым, с которым связаны были приятные воспоминания беспечного времяпрепровождения, молодости и трёхнедельного отдыха. Наверное, поэту было жаль так быстро расстаться с Крымом. К задуманной поэме «Таврида» Пушкин выбрал эпиграфом слова Гете: «Верни мне мою молодость», именно, потому, что Крым был дорог сердцу великого поэта.
Таким образом, фактически Александр Пушкин увидел во время своего путешествия весь Крым, преодолев, по подсчётам исследователей, около 150 километров морем и более 650 километров по суше.
Как отмечает Мальгин, путешествие Екатерины в Крым создало традицию царских вояжей на юг, все наследники великой императрицы, за исключением Павла I, считали своим долгом совершить путешествие в этот удивительный край.
Пушкин создал аналогичную традицию путешествия в Тавриду для русских писателей и поэтов. Вслед за ним и его стихами в Тавриду устремились Гоголь, Толстой, Тютчев, Чехов, Волошин, Мандельштам, Гумилёв, Ахматова, Цветаева, Пастернак, Куприн, Бунин, Шмелёв, Булгаков, Маяковский, Солженицын, Аксёнов, Бродский…
Да и в целом к середине XIX столетия не побывать в Тавриде для образованного российского человека считалось почти неприличным. Возникла мода на Крым, не исчезнувшая до сих пор — даже несмотря на ожесточённую конкуренцию со стороны современных заграничных курортов.