«Когда в 1942 году в эвакуации не стало отца, у меня началась депрессия, я не хотел больше жить. Вот тогда-то меня и стали брать с собой на гастроли артисты Малого театра оперы и балета. Они хотели меня спасти. Зимой, в жуткий холод, они отправились в Орск с мальчиком, тащившим за спиной казённую виолончель номер восемь.
Нас ехало шестеро, я всех помню по именам. Там были Ольга Николаевна Головина, солистка, Изя Рубаненко, пианист, аккомпаниатор, Борис Осипович Гефт, тенор, мой опекун в дальнейшем, Коля Соколов и Светлана Шеина — пара из балета, взрослые люди, заслуженные артисты. И я. Вошли мы в общий вагон, мне досталась боковая полка, на которую я и лёг, потому что ехали мы в ночь. И сразу же погасили свет в вагоне, и каждый из взрослых стал не раздеваться, а, напротив, что-то дополнительно на себя надевать. Потому что одеяльца нам выдали прозрачные.
Мне нечего было на себя надеть, да и та одёжка, в которой я пришёл, была аховая. Я скорчился под своим одеяльцем, и поезд тронулся. Я никак не мог согреться и понял, что уже не согреюсь, в вагоне становилось всё холоднее. Ночь, мрак, как в каком-то круге ада, умерший отец позади, впереди неизвестность, я еду куда-то никому не нужный. И я, помню, подумал, как было бы замечательно сегодня во сне умереть. И перестал сопротивляться холоду.
Проснулся я в полной темноте, оттого что мне было жарко. Одеяло стало почему-то толстым и тяжёлым. Я пальцами в темноте начал перебирать его и обнаружил, что всего на мне лежит шесть одеял. Каждый из ехавших со мной, не сговариваясь, в темноте укрыл меня собственным одеялом.
Позже, когда меня уже лишили гражданства, я говорил друзьям, которые требовали от меня злобы: а вот за эти одеяла я ещё не расплатился. И, может быть, никогда не расплачусь. Вот эти пять артистов, мой отец и масса других людей, согревавших меня каждый по-своему, — это и есть моя страна, и я ей должен до сих пор».
Мстислав Ростропович.
«Физику в школе надо было учить, салаги!»
Рассказал историю Сергей Петрович Капица (1928 — 2012) — выдающийся советский учёный-физик и телеведущий научно-популярной программы «Очевидное —невероятное».
Дело было в 60-х годах прошлого века. Группа физиков-ядерщиков из закрытого и очень секретного Научно-Исследовательского Института поехала отдыхать на Чёрное море. Все как один — доктора наук.
Пошли они на пляж, а чтобы там было нескучно, то по пути купили несколько бутылок крымского вина с пластмассовыми крышками, которые надо было срезать ножом.
Люди старшего и среднего поколения помнят эти советские вина с капроновыми пробками — их без ножа не вскрыть и не открыть. И штопор там бесполезен.
Пришли «товарищи учёные, доценты с кандидатами», да с докторами на берег моря, приготовились культурно отдыхать… А бутылки-то открывать нечем, нет ножа… Вот что делать? Отдых, можно сказать, испорчен и даже омрачён.
И тут рядом с выдающимися физиками и светилами наук оказался местный мужичок весьма помятого вида. Ну, к нему и обратились:
— Уважаемый, а у вас не найдётся чего-нибудь, чтоб бутылочку открыть?
Тот одарил молодых интеллигентов скептическим взглядом и сказал: — Откроем, как не открыть! Спички есть?
Мужик взял спички, зажёг, нагрел на их пламени капроновую пробку… и размякшую сорвал её долой!
А потом бросил в лицо светилам советской науки презрительную фразу:
— Физику в школе надо было учить, салаги!
«Меня Гердт научил, как подавать даме пальто.
А вот и зря вы усмехаетесь: это тоже относится к числу забытых правил! Юного Гердта правильной подаче пальто научил — Всеволод Эмильевич Мейерхольд, и Зиновий Ефимович настаивал на том, что мейерхольдовский способ — единственно возможный.
Это ж вам не мешок накинуть! Тут целое искусство…
Гердт инструктировал так: пока дама накручивает на себя свои платочки-шарфики, — не стой в метре от нее с растопыренным пальто (дескать, давай скорее, дура). Нет! Пальто в это время должно быть смиренно прижато к груди кавалера, руки крест-накрест…
Кавалер как бы обнимает женское пальто, тактично обозначая своё счастье от одной мысли о возможном объятии с предметом… Он весь наготове!
И только когда дама навертела на себя все, что имеет при себе, следует элегантным движением распахнуть пальто ей навстречу и — вторым элегантным движением, чуть снизу — подсадить его на плечи.
После чего, приобняв даму сзади и немного прижавшись к ней, следует нежно, сверху вниз, прогладить воротник. Гердт утверждал: даме будет приятно!
Я уточнил, на всякий случай:
— Зиновий Ефимович, вы уверены, что даме это приятно всегда, а не только когда это делаете вы?
Гердт ответил, конспиративно понизив голос:
— Надо пробовать. Теперь вы знаете всё».
Виктор Шендерович