Известная поговорка гласит, что в окопах атеистов не бывает. Очень верное наблюдение. Люди, прошедшие войну, вспоминали впоследствии, что даже те, кто заявлял, что ни во что не верит, всё равно имели целый набор примет и суеверий. У многих бойцов были талисманы, оберегающие от гибели в бою. У каждого свой.

Религиозная символика

Разумеется, в СССР была объявлена беспощадная война религии, но что до этого было матерям и женам бойцов? Они давали своим мужчинам, уходящим на фронт, иконы и крестики, зашивали в гимнастерки ленточки с текстом 90 псалма, который начинается словами «Живый в помощи Вышняго…». В народе такой поясок или ленточку называют «Живые помощи». И отношение к такому дару, полученному из рук самых родных и дорогих людей, было таким же священным и трепетным. Даже неверующие бойцы берегли эти иконки и крестики, и верили, что в бою они послужат им защитой. Конечно же, это не афишировалось, также, как и прочтение перед боем молитвы, выученной в детстве.

Самые известные военные талисманы

Среди тысячи бытовых предметов, служащих человеку верой и правдой, ключи имеют не только практическое применение, но и несут особое символическое значение. Ценность представляет не только сам ключ, но и его уникальная функция — право открывать и закрывать дверь. Ключ способен устранить материальную или духовную преграду на нашем пути, и символизирует власть, доступ к входу и выходу, свободу и доступ к ценностям, сокровищам, знаниям.

Среди самых надежных оберегов, бытовавших в годы Великой Отечественной войны, был ключ от дома или от квартиры. Боец носил его всюду с собой, свято убежденный, что после окончания войны он сможет вернуться к родным дверям и отпереть их этим ключом. Об этом вспоминают многие фронтовики, а сам образ ключа от родного дома, хранимого солдатом, вошел в литературу и кинематограф.

Не менее надежным талисманом считались монеты, взятые в долг. Солдат должен был благополучно вернуться домой, чтобы этот долг вернуть. Поисковики, работающие на местах былых сражений, нередко находят рядом с телами солдат и ключи, и монетки с пробитыми в них дырочками, чтобы можно было носить на шнурке или просто пришить к подкладке.

К числу талисманов, известных ещё со времен Первой мировой войны, следует отнести и патрон из первой выданной на войне обоймы. Его берегли, чтобы расстрелять, вернувшись домой. Об этом вспоминают многие участники войны, в том числе и историк Лев Пушкарев.

Бережно хранимыми и носимыми у сердца – в нагрудном кармане гимнастерки – были фотографии любимых женщин и письма из дома. Считалось, что любовь близких сможет защитить от пули.

Среди солдат было распространено поверье, что очень надежным талисманом является текст стихотворения Симонова «Жди меня, и я вернусь…». Стихотворение следовало обязательно самолично переписать от руки и носить у сердца. Об этом также вспоминал в своих интервью и беседах с молодежью Лев Пушкарев.

К числу самых старинных солдатских талисманов относятся пули и осколки, извлеченные хирургом после ранения. Врач в госпитале обязательно отдавал раненому этот кусочек металла. Впоследствии в нём делали отверстие и носили на шнурке или цепочке. Смысл этого оберега таков: моя пуля меня уже нашла, теперь мне бояться нечего. Дважды в одно место пуля, снаряд не попадёт!

Были индивидуальные талисманы, имевшие значение лишь для того, кто их придумал. Например, штурман 392 полка ночных бомбардировщиков Борис Макаров на все боевые вылеты непременно брал с собой скрипку. Он считал, что этот инструмент, на котором он хорошо умел играть, обязательно защитит его от беды. Легендарный летчик-истребитель Леонид Гальченко своим оберегом считал статуэтку чёрной кошки, которую всегда носил при себе. Изображение чёрной кошки он красовал и на корпусе своего самолета.

Для других такими «личными талисманами» могла стать памятная вещь, полученная от любимого человека — портсигар, зажигалка, платок, вышитый кисет, шарф, варежки.

Приметы и поверья бойцов Красной Армии

Помимо талисманов в среде бойцов существовало и множество примет, которые старались неукоснительно соблюдать.

Например, каждый летчик знал, что ни в коем случае нельзя бриться утром перед боевым вылетом. Делать это следует только вечером, накануне боя. Сохранились истории о том, как летчики по незнанию или несчастному стечению обстоятельств вылетели на боевое задание свежевыбритыми, и окончилось это для них трагически. Интересно, что это поверье сохранилось вплоть до 80-х годов XX столетия. Наши летчики в Афганистане так же избегали бритья перед вылетом.

Танкисты и летчики всегда отказывались фотографироваться перед боем, это считалось очень плохой приметой, так как это ассоциировалось с обычаем русских устанавливать фотографию умершего на памятнике. Правило не фотографироваться перед боем было хорошо знакомо военным корреспондентам, поэтому они никогда и не приближались к бойцам со своими фотоаппаратами до тех пор, пока бой не утихнет.

Важное значение имела и одежда бойцов, так как одежда всегда имела функции оберега. Например, у многих солдат был комплект «счастливого обмундирования», в котором нужно идти в бой. Иногда такой «счастливой» одеждой становилась гимнастерка, в которой солдат уходил из дома, и в которую заботливые руки матери или жены зашили «Живые помощи», иногда другие святые реликвии и вещи. Например, Герой Советского союза летчик Николай Прибылов все свои боевые вылеты совершил в счастливом для него комбинезоне.

Немало примет и суеверий связано с бельём. В царской армии солдаты перед боем переодевались в свежее исподнее бельё, чтобы в случае беды предстать перед Богом в чистоте. Красноармейцы же, зачастую, напротив, избегали менять белье перед боем, считая, что так они могут «накликать» смерть.

Чтобы «отвести» от себя смерть в бою, о ней ни в коем случае не следовало разговаривать перед сражением. Солдаты избегали занимать койку убитого товарища, если была такая возможность, и не брали себе какие-то личные вещи убитого.

Это правило сохраняется и ныне среди поисковиков и «чёрных копателей». Никто из них никогда не станет носить никаких вещей убитых солдат: ни портсигаров, ни пуговиц, ни иных безделушек из захоронения.

Живёт и поныне такая примета, выработанная на фронтах Великой Отечественной — не показывать на себе места ранений других бойцов, особенно, если это ранение было смертельным.