В центре города Лондона стоит памятник солдатам и офицерам, погибшим в Крымской войне. Памятник изготовлен из 213 севастопольских пушек в память о 2152 офицерах, унтер-офицерах и рядовых солдат, павших в «Восточной войне» с Россией, так в Британии называют Крымскую войну 1854-1856 гг.

Особенно трепетно в Англии вспоминают о сыновьях сэров и пэров, которые отдали свои юные жизни 25 октября 1854 года во время героической, но бессмысленной «атаки лёгкой кавалерии» на занятые русскими редуты близ Балаклавы. Отдельный вопрос, зачем благородные английские юноши припёрлись к стенам русского города Севастополя.

Но к их чести и к чести времени, породившего героев, нужно сказать, что тогда так полагалось: если правящее сословие посылало солдат своей страны воевать в чужие далёкие страны, то в первых рядах самых опасных атак шли родные дети высшего сословия. Это называлось «аристократия».

Недавно в блогах обсуждали, какое одно и самое главное качество отличает аристократа от обычного человека. Кто-то писал, что такого качества нет, что есть целый комплекс признаков и условностей, и они меняются от эпохи к эпохе, от культуры к культуре. Я много думал об этом и, вспомнив историю о бое под Балаклавой, понял: есть такое качество. Единое и неизменное. Характеризующее настоящих аристократов среди средневековых монголов, современных русских, англичан 19-го века, всегда и везде. Это холодное презрение к смерти.

Русская бронзовая медаль участника Крымской войны

Фёдор Достоевский писал: «Трус тот, кто боится и бежит; а кто боится и не бежит, тот ещё не трус.» Трусость, несомненно, один из самых страшных пороков. «Трусливый друг страшнее врага, ибо врага опасаешься, а на друга надеешься.» — писал Лев Толстой.

Для настоящего аристократа проявление трусости считалась настоящим позором и бесчестьем. Перед бессмысленной «атакой лёгкой кавалерии» против русских пушек, английские кавалеристы видели и прекрасно понимали гибельность выполнения приказа, наверное, они могли бы отказаться выполнять приказ, потом начальство разобралось бы в своих ошибках и отменило бы этот приказ. Однако вызов, брошенный им судьбой, звучал так: вы что, боитесь умереть? И тогда вскипела кровь потомков англосаксонской армии короля Гарольда Годвинсона отчаянно сражавшихся более 10 часов в битве при Гастингсе (Battle of Hastings, 14 октября 1066 года) против войск нормандского герцога Вильгельма. Англосаксонская армия короля Гарольда была полностью разгромлена: на поле боя остались лежать несколько тысяч отборных английских воинов, весь высший цвет английской аристократии, сам король Гарольд был убит в бою, убиты и два его брата. Сражение при Гастингсе стало гибелью английской элиты в решающем сражении потив нормандского завоевания Англии, в результате сражения среди англосаксонской аристократии не осталось вождя, способного организовать сопротивление нормандской армии Вильгельма Завоевателя.

памятник на могиле офицеров 23-го Королевского Уэльского фузилерного полка,

Совсем ещё недавно, в 19 веке, человек не мог бы считаться бароном, графом, герцогом или лордом, если он боялся какой-то там смерти, если он не искал смерти в бою, не рвался к ней навстречу как к прекрасной невесте. Да, в этом проявлялась «голубая кровь» и аристократическое воспитание, а не в знании о том, какой вилкой есть рыбу. Прекрасные были времена. Мы все скучаем по ним.

Сейчас «аристократическая элитка» совсем другая, так как пришло время владычества трусливых торгашей. Англия переродилась в Североамериканские Штаты, а североамериканское общество, кстати, никогда не было аристократическим. Нынешняя «элитка» довольно редко отправляют на смерть своих детей, наследников больших капиталов, продолжателей династий губернаторов, президентов, богатеньких торгашей. Даже наследники среднего класса с неохотой идут на войну или просто на воинскую службу. Америка постоянно где-то с кем-то воюет, однако армейские вакансии почти все заполнены выходцами из бедных кварталов. А богатые зато живут, и живут подозрительно долго.

Помните такого древнего президента США, Джимми Картера? Кажется, он современник египетских фараонов и всё это было в другую эпоху. Так вот: он жив. Ему скоро сто лет, а пока девяносто с гаком. И куча других бывших президентов, сенаторов, просто богатеев – все живы. Не удивляйтесь, что за президентское кресло боролись два глубоких пенсионера. В американской «элитке» за семьдесят – нормальный активный возраст. До смерти ещё лет двадцать, тридцать. Они вообще редко умирают. Вот Элвис Пресли – умер. Потому что он был настоящий. А все эти долгожители… что-то с ними не так.

В западной Европе сейчас тоже другие бароны, и аристократы. Пишут недавно в Швейцарии умер «молодой»  барон Ротшильд. Ему было всего пятьдесят семь. Неслыханно. Официальная причина смерти – сердечный приступ. Никто в это не верит. От сердечного приступа в пятьдесят семь может умереть только простолюдин. А Ротшильды в пятьдесят семь от сердечного приступа не умирают. Вспоминают, что у «молодого борона Ротшильда» были конфликты в бизнесе. Джон Рокфеллер умер в почтенные девяносто семь, а Дэвид Рокфеллер – в сто два года, с седьмым по счёту сердцем в груди после трансплантации. Сердечный приступ? Даже не смешно.

Перед нами встаёт жуткий вопрос: почему люди вокруг нас постоянно умирают, «рокфеллеры» не умирают? Умирают наши друзья, родственники, знакомые, умирают писатели, художники, умирают актёры и телеведущие, все умирают. В прошлом, 2020 году смерть собрала особенно большую жатву. По законам жизни и по статистики должны умирать и президенты Америки, и олигархи с банкирами, и прочие «хозяева» планеты. Тем более что среди них много пожилых и очень пожилых людей. И много ли умерло?

Это, конечно, относительное «бессмертие», основанное на «медицинском долголетии». Можно заменять и «омолаживать» почти все «узлы и детали» человеческого организма, но примерно к девяносто пяти годам изнашивается сам мозг. Пересаживать себе чужой молодой мозг, как вы понимаете, бессмысленно. Усталые нейроны в возрасте около ста лет, как правило, уже не формируют сколько-нибудь ярких ощущений, впечатлений, желаний и воли к жизни. Уходить из жизни в столетнем возрасте проще, чем в полные мыслей и чувств тридцать или сорок лет. И решение об отключении аппарата-стимулятора жизни за тебя наверняка примут другие, твои наследники.

Речь идёт о таком качественно ином уровне медицины, при котором случайная, внезапная смерть практически исключается. И этот иной уровень медицины теперь доступен, но только очень-очень немногим в кругах современной «элиты». Возможно, не только из-за дороговизны, но и из-за того, что какие-то методики намеренно применяются только в узком «элитарном» кругу. И это самое отвратительное неравенство, которого ранее не знала история. А ещё это безобразно, мелочно, неблагородно.

Есть, конечно, тяжёлые смертельные заболевания, с которыми даже самая продвинутая медицина на Земле не может пока справиться, но в общем и целом вырыта непроходимая пропасть между здравоохранением для масс народа и искусственным «бессмертием» для «элиты».

Прежняя элита, аристократия, культивировала в своём кругу презрение к смерти. За свои богатства и привилегии аристократ платил обществу тем, что готов был во всякую минуту умереть за Родину, и умирал, храбро сражаясь. Если же не было войны – офицеры дрались на дуэлях по пустяковым поводам, чтобы не утратить своей главной привилегии – смотреть в лицо смерти. Два наших лучших поэта, Пушкин и Лермонтов, были убиты на дуэлях. Они не могли иначе, потому что были аристократами.

Нынешняя мировая «элита» трясётся над каждым лишним годом своей жизни, тратит невероятные средства на своё личное долголетие, оставляя на долю народа дороговизну и недоступность современной медицины, эпидемии, вредные продукты питания, нездоровый образ жизни. С помощью медицинской науки, трансплантологии, косметической хирургии они создают себе «сверхтела», думая, что становятся «сверхлюдьми», но на самом деле они просто становятся нелюдями, и рано или поздно утратят право на человеческое отношение к себе со стороны любого нормального, живого и смертного человека.

По материалам статьи Германа Садулаева