Книга Анатолия Ароновича Штамброка «Из царства Атея в Неаполь Скифский».  IV. В ЛАБИРИНТАХ ИСТОРИИ.  Крылатые звери.

Пазырыкские курганы дали сравнительно не так уж много вещей, но они поражают необычайным разнообразием. Такого богатства декоративных форм и материалов археологи нигде в скифских курганах не встречали.
Деревянная скульптура во всех видах: объёмная, рельефная и плоская, врезанная неглубокими линиями. Часто одно переходит в другое, и тогда трудно определить, что это: круглая скульптура или барельеф? Туловище зверя рельефное, а голова объёмная….

Ещё более разнообразны скульптурные формы в таком необычном материале, как кожа и войлок. Мастера вырезали кожаные силуэты, а из кусочков кожи, склеенных в несколько слоёв, создавали объёмные изображения. Кожа соединялась с войлоком, берестой и мехом. Из толстых кусков кожи, сшитой с войлоком, выделывали многоцветные маски голов оленя, горного козла или петуха.

Эти декоративные маски, украшенные орнаментом и золотыми пластинами, надевались на голову коня.
Резное дерево покрывалось позолотой, оловянной фольгой или берестой. Золотые изделия сочетались с цветной пастой, бирюзой или эмалью. Самоцветы, вставленные в глаза и уши животных, сияли загадочным блеском. А кожа и войлок, окрашенные в ярко-красные, оранжевые, синие, зелёные и жёлтые цвета, создавали торжественный и праздничный ритм. Всё наполнялось многокрасочным звучанием, увлекая в какой-то сказочный мир неистощимой фантазии.

Изображения зверей, птиц, рыб, реже человека украшали домашнюю утварь или седло и сбрую коня. Мастерам приходилось приспосабливать изображение к самым разнообразным формам предметов: круглым, треугольным, квадратным, пятиконечным, сердцевидным, овальным, и каким угодно. Они искусно добивались, чтобы изображение покрывало весь предмет, не оставляя пустых мест, для  этого нужно многое: хороший навык, чувство ритма и изобретательность, и всё это было у древних мастеров.

Мастерски варьируя бесконечные мотивы изображения, легко изменяя пропорции и композицию, не останавливая свою фантазию, соблюдая ритм и гармонию, мастер заканчивал фигуру животного узорными витками или изображал его распластанным, как ковёр из шкуры зверя. Иногда тигры или барсы изображались в торжественном ритме, мерно шествуя один за другим в одинаковой позе, или соединяясь в геральдические пары, как на гербах с изображением двуликого зверя.
Звери и птицы изображались в самых различных состояниях: разъярённые и спокойные, свернувшиеся клубком и распластанные, в прыжке, в полёте, в нападении на свою жертву. Ни одно движение зверя не ускользало от пристального глаза художника.

Совершенство изобразительного искусства изумляло и восхищало, казалось, мастера не знали предела в своей совершенной и изощренной технике, но так только казалось. Предел совершенства в технике изображения зверей обнаружился неожиданно, и как раз в изображении позы животных.
Участник пазырыкской экспедиции М.П. Грязнов, изучая богатства форм скифского искусства, обратил внимание на то, что животные изображаются только в двух положениях: строго в профиль и прямо на зрителя или, как говорят, фронтально. Никаких полуоборотов зверя древние мастера не знали, им недоступна была техника изображения фигуры зверя в усложнённом развороте, в различных ракурсах. Но, даже не отступая от своих канонов изобразительного искусства, скифские мастера создавали удивительное разнообразие формы движений зверей.

Голова и грудь тигра изображены сбоку, а зад круто повернут прямо к зрителю, и неестественность положения фигуры зверя не замечается, потому что всё внимание поглощено бурным движением всего тела тигра. Ощущение стремительности движения и извивающихся поворотов тела зверя создаётся ещё тем, что рельефное изображение часто переходит в объёмное изображение, когда зверь, как бы выскакивает из рисунка.

Мастера умели схватывать напряженный момент движения – свободного прыжка или нападения хищного зверя на другое животное. Самое удивительное не в том, что мастер умело изобразил само движение, а в том, что он смог передать движение даже в статически неподвижном объекте. Часто создавались изображения вполне устойчивые, без какого-либо внешнего движения, и всё же они внушают ощущение стремительности. Такими свойствами наделены даже изображения голов животных и птиц. Мы видим только голову и небольшую часть шеи, и, тем не менее, изображение кажется не застывшим, а действенным, в нём всё куда-то устремлено и движется.

Секрет этого стремительного движения заключён в вихревых линиях изображения головы и шеи хищника. Рога, клюв, уши, шея извиваются спиральной или волнообразной линией, создавая ощущение толчка пружины, расправляющейся в движении вверх. Всё клубится, разворачивается, наполняясь силой броска, прыжка, борьбы или падения. Это и создаёт ощущение прыжка или взлёта, хотя изображена всего только одна часть фигуры хищника.

Сила стремительного движения – характерная особенность скифского «звериного стиля». Скифское искусство изображения зверей распространилось на бескрайних просторах Азии и Восточной Европы, не зная границ. Возникло оно в VII веке до нашей эры и просуществовало пять веков. Откуда оно пришло? Этот вопрос давно уже занимал мысли учёных всего мира, и ответ на него ищут до сих пор.

Высказывалось предположение, что произошло оно из Ирана, впитав в себя ещё образы ассирийского искусства. Эта теория не лишена основания. В VII веке до нашей эры скифы обосновались в Передней Азии, и знакомство с более высокой культурой могло, конечно, воздействовать на их искусство. Но проследить, где, как и когда происходил этот переход от переднеазиатского искусства к скифскому звериному стилю, не удавалось.

Скифские грифоны Причерноморья

Высказывались и такие соображения: кочевые племена скифов заложили лишь начатки звериного стиля. А греки, поселившись на берегах Северного Причерноморья, восприняли его, облагородили, возвели в степень совершенного искусства, и уже после того, вернувшись к скифам, этот стиль получил широкое распространение.
Конечно, общение с греками не прошло бесследно для скифского искусства, но звериный стиль возник раньше прихода греков в Северное Причерноморье и развивался ещё там, где связи с греческой культурой не наблюдались.

1600-1450 до н.э.-крылатые грифоны-дворца в Кноссе. Крит.

Начало звериного стиля искали и в других местах, в архаическом искусстве Микен, в Средней Азии, в Западной Сибири, но все эти предположения разрушались по мере новых археологических открытий.

Новый толчок к решению спорного вопроса дали золотые изделия с изображениями в зверином стиле, найденные в 1947 году в Зивие, недалеко от Иранского города Саккыза. Нашли эти вещи не археологи, а кладоискатели. Вещи едва не погибли, а уцелевшие попали в музеи Тегерана и в руки коллекционеров разных стран, обратив на себя внимание учёных. Наконец, нашли начало звериного стиля!
Учёные отнесли происхождение вещей к VIII и даже IX веку до нашей эры — это самая ранняя пора искусства звериного стиля.
Казалось, вопрос прояснился. Теория иранского происхождения звериного стиля подтвердилась. Но вот в 1962 году в Париже была открыта выставка иранского искусства, где были представлены вещи Зивие, собранные из разных коллекций, разбросанных по всему миру. Собранные вместе, они дали возможность сопоставить их и уточнить первоначальные соображения.

Крылатый грифон на ковре из кургана Пазирик, Сибирь. 5 век до н.э.

Дату изготовления вещей из Зивие (Иран) пришлось изменить, их стали относить не к IX и VIII веку, а к VII и даже VI веку до нашей эры. Но в VII веке до нашей эры были уже созданы вещи, найденные в минусинской котловине в Сибири, которые учёные тоже относят к прототипу звериного стиля. Значит, вещи из Зивие появились либо одновременно, либо позднее вещей, найденных в минусинской котловине в Сибири. Опять следы происхождения звериного стиля перекрещиваются и запутывают поиски учёных.

А может быть, никакого единого центра распространения скифского искусства и не было? Тогда его начало следует рассматривать иначе. Оно возникло не в одном месте, а во многих местах, независимо друг от друга. Такую точку зрения высказывал ещё академик А.С. Жебелев и у него появились сторонники.
Скифские цари, родоплеменные вожди, знать не довольствовались тем искусством, что создавали свои мастера, и привлекали иноземцев. Нередко в их обиходе были вещи, привезённые издалека, поэтому археологи так часто находят в скифских курганах вещи, изготовленные в разных стилях и, привезённые по торговым путям из разных стран. И всё же среди этого разнообразия археологических находок в скифских курганах всегда обнаруживается что-то своё, устойчивое и самобытное. Искусство древнего Алтая не похоже на скифское искусство Приднепровья и Причерноморья, а археологические находки приднепровских курганов отличаются от находок из курганов Кубани и Крыма.

звериный стиль. Сцена охоты. Причерноморье.

Как же складывалось это самобытное искусство? В Минусинском крае в Сибири нашли зародыш звериного стиля в вещах VII века до нашей эры, а зрелый стиль проявился в предметах из Пазырыкского кургана V века до нашей эры. Промежуток в двести лет. Никаких звеньев, соединяющих то и другое искусство, пока не найдено.
За эти два века происходили распадения союза племен, новые объединения и передвижения, а на перекрестке путей встречались разные культуры, способствуя взаимообогащению искусства. Для этого была хорошая почва – общность полукочевой жизни скифов, сходство общественного строя и верований. Из этой общности культур многих скифских племён, видимо, и родился общий звериный стиль скифского искусства.

Древние мастера Алтая изображали горного козла, лося, барса, орла – зверей и птиц, населявших алтайский край, но среди этих зверей встречался и невиданный образ крылатого тигра, существа, которое нигде на земном шаре не водится, кроме воображения художников. Почему же воображение влекло их к таким чудовищам?
Задолго до появления крылатого тигра в искусстве древнего Алтая в разных странах изображались звери с птичьей головой и крыльями или птицы со звериной мордой. Похож на алтайского крылатого тигра персидский крылатый лев, а ещё раньше такой же лев изображался в Ассирии.

Почему ассирийский и персидский львы превратились в алтайского тигра? Влияние одного искусства на другое не исключено, однако объяснить это сходство простым заимствованием невозможно.

Ассирийские, персидские и алтайские чудовища отличаются своими неповторимыми особенностями, и тут дело не в заимствовании, а в другом. На ранней ступени развития народов складываются представления и верования, которые вызывает в воображении подобных чудовищ.

Семь Братьев, курган №4.-олень

Учёные заметили, что мастер не произвольно соединил части разных животных и птиц в одно целое, а с определенной последовательностью. Художник старался придать животному больше силы. Копытца у кабана слабые и вместо них он наделяет его когтистыми лапами, у барса появляются крылья, а у горного козла клюв, чтоб усилить их стремительность в нападении.
От фантастических добавлений зверь становится всемогущим и непобедимым, он может летать, разить клювом, и лапой, и хвостом, у него не остается уязвимых мест.

Крылатому тигру придаётся птичья голова с клювом, а к голове прибавляются рога степной антилопы, зверь становится не только более сильным, но и фантастически страшным, способным устрашить врага своим видом.
Художник изображал не обыкновенных зверей, а существа, наделенные сверхъестественной силой, именно, они олицетворяли силы природы и от них вели своё происхождение род и племя.
Предком своего рода древние обычно считали какого-нибудь зверя или птицу. Такой прародитель считался священным, ему поклонялись, как могущественному защитнику, оберегающему людей рода, как своих детей. Изображения животных не были простыми украшениями одежды и утвари, они должны были прибавлять силу и ловкость владельцу вещей с этими изображениями, оберегать его от всяких напастей.

В пору распадения родовых связей зверь-прародитель стал приспосабливаться к новому складу жизни. Образовались племена, враждовавшие между собой и совершавшие набеги, в племени выделилась военная знать, и вожди, разбогатевшие в войнах.

Теперь роль зверя-прародителя расширилась, он должен был не только охранять очаги, но и нападать на врагов рода и племени. Искусство стало наполняться мотивами борьбы зверей, и эти мотивы отражали военные столкновения племён. Зверь-прародитель и покровитель племени должен принести победу, и в мотивах борьбы зверей он всегда изображается победителем. В изображении зверя-прародителя даже нет борьбы, а только само нападение зверя на обречённую жертву. Орёл, вцепившийся в чело коня, или барс, вгрызающийся в круп горного барана, подавляют жертву своей силой и энергией, поверженный противник в оцепенении недвижим.
Зверь-прародитель подавляет не только силой, но и размерами, его масштабы значительно превышают масштабы других животных. Мастер легко помещает в пасть барса или в клюв грифона горного козла или лося, и несоответствие размеров его нисколько не смущает. Выражая символику рода или племени, художник ищет и находит наиболее впечатляющие средства изображения.

Далее… Предки и потомки