Книга Анатолия Ароновича Штамброка «Из царства Атея в Неаполь Скифский». I. НА ПУТИ В АТЕЕВО ЦАРСТВО.

Неподалеку от Чертомлыкского кургана шла старая дорога – переправа на левый берег Днепра. Там у Каменного затона была Запорожская Сечь. Всех, кто приезжал к запорожцам, удивляли огромные рвы и валы, сооруженные в давние времена между Каменным затоном и Белым озером. Видел их и посланец германского императора Эрих Ласота, побывавший у запорожского атамана в 1594 году.
В путевом дневнике он записал: «Отсюда начинается высокий вал, который тянется по степи вплоть до Белозерки, а подле него лежит большой каменный шар, свидетельствующий, что в древности здесь происходило большое сражение».

Запорожцы выбрали хорошее место. Высокий и крутой берег затона с мощными выступами каменных глыб стоял отвесно, как стена. Во время ледохода тут могли укрыться большие и малые суда. А поодаль лежало Белое озеро, обильное рыбой.
Во время войны с турками Петр I построил в тех местах небольшую крепость, срытую после войны. Потом, в 1736 году снова стал строить там укрепления князь Мышецкий, посланный императрицей Елизаветой.
Мышецкий слышал рассказы о старинном городе в этих местах. Говорили, что в былые времена у Белого озера стоял дивный замок княжны Белозерки. Вокруг замка возник городок не то греческий, не то генуэзский, было в этом городе всего вдоволь. Княжна жила в роскоши и славилась необыкновенной красотой, но её красота навлекла беду.
Кочующий в степи хан Мамай привёл татар и остановился неподалёку от городка. Увидев княжну, он захотел взять её в жены. Пока шли приготовления к свадьбе, княжна тайком построила корабли, собрала всё, что нужно и уплыла вниз по Днепру, в след за ней все жители покинули город . Узнав об этом, Мамай пришёл в ярость и разрушил весь городок, а на месте княжеского замка построил свой дворец.

Князю Мышецкому показывали курган, названный Мамай-гора, он видел реку, именуемую Мамай-сурка — татарский хан оставил о себе память в названиях. Князю Мышецкому говорили, что между Каменным затоном и Белым озером стоял татарский город Самыс. Город – большой, там было семьсот мечетей, как рассказывали старики, слышавшие о городе от дедов.
Теперь в тех местах – Каховское море, а до недавнего времени за Каменным затоном и Белым озером высились песчаные холмы, но они не стояли на месте, а «кочевали». Такие блуждающие холмы назывались кучугурами. Обычно они были небольшими, но встречались и внушительные – высотой в два человеческих роста. В основании холмы тоже неодинаковые: то вытянутые, то пирамидальные, то загибающиеся дугой или подковой. Передвигаясь с места на место, они меняли свои очертания.

Сто лет тому назад об этих блуждающих холмах возник учёный спор. Одни исследователи высказывались за то, что песчаные холмы с еле заметными твердыми буграми под ними – это могилы запорожцев, другие думали, что их насыпали особого рода сурки – байбаки, и насыпи создавались и не людьми, и не сурками, а ветром.

Местность здесь безлесная, открытая всем ветрам. Разрушая рыхлые берега Днепра, ветры отсеивали жёлтый песок и постепенно передвигали его к западу — Алёшковские пески. Так пришли сюда дюнные пески, названные кучугурами.
Но округа за Каменным затоном и Белым озером славилась не столь кучугурами, сколь обломками старинных вещей. После большого ветра она была усеяна этими обломками, выдутыми из кучугуров. Их собирали ребятишки, наполняя карманы и корзины черепками, медными и бронзовыми пуговицами, бляшками, крючками.

Попадались в кучугурах и греческие амфоры с острым дном, местные жители солили в них огурцы. Амфоры были длинные, узкие, пользоваться ими неудобно. Их разбивали, если не находился охотник купить. Нередко ветры выдували монеты, попадались всякие – золотые, серебряные и медные, греческие и римские, золотоордынские, польские, петровские и елизаветинские.
Ветры обнажили остатки каменной кладки. Здесь видели какие-то сооружения из отесанного камня и кирпича, но это было давно. Камни разобрали для хозяйственных нужд, и говорили, будто это остатки печей для обжигания тех глиняных изделий, что находили в кучугурах.

Во время своих странствий по югу России о кучугурах услышал граф Алексей Уваров. Ему удалось купить древнегреческую амфору, найденную, как говорили, в кучугурах.
Холмы дымились от ветра, выбрасывая на поверхность то, что искал учёный, и он торопился увидеть их. Возле Никополя Уваров переправился на левый берег Днепра. Дорога вела по песчаному берегу, а от устья реки Конки к кучугурам. Поднявшись на холм, Уваров поразился обилию обломков амфор, стеклянных сосудов и железных крюков.

Уваров измерил пространство, усеянное черепками, оно занимало шесть километров в длину и три в ширину. Откуда они могли появиться в летучих песках? Он обследовал местность и заметил под блуждающими буграми старые корни деревьев. Когда-то леса, видимо, защищали эту местность от ветра и песков. И, возможно, до того, как ветры превратили её в пустошь, тут было какое-то древнее поселение, следы которого время от времени обнаруживаются.
Собрав черепки, Уваров разделил их на две кучки. В одной собрались черепки из мелкозернистой красной глины. Они отличались тонкой работой и сохранили следы узоров, напоминавшие росписи древнегреческих сосудов. Не было ли здесь поселения греков? В другой кучке остались черепки из жёлтой глины, толстые и грубой выделки. Уваров решил, что толстостенные сосуды изготовлялись азиатскими кочевниками – половцами или хазарами, а может быть и татарами.

Местные жители рассказывали, что в кучугурах находили золотые украшения. По описанию они напоминали украшения, найденные в Крыму, в гробницах Боспорского царства. Но почему здесь их находили не в греческих гробницах, а на поверхности песков?
Уваров объяснил это так: здесь стоял греческий город и возле него кладбище. Остатки каменных сооружений, что принимались за печи, по мнению Уварова, были не печами, а древнегреческими гробницами. А потом этот город и гробницы были разорены татарами. Они выламывали камни и мраморные плиты храмов и опустошали гробницы. И теперь ветры выдувают из кучугур следы татарского грабежа.

Серебряный сосуд из кургана близ Воронежа. IV век до н. э.

Но какой же город здесь был до нашествия кочевников? В кучугурах находили греческие и римские монеты разных веков. Самые ранние монеты Уваров относил к VI веку до нашей эры, а самые поздние – ко II веку нашей эры. Значит, город процветал в течение восьми столетий.
Теперь Уваров начал разыскивать этот город в исторических свидетельствах. В географии древнего учёного Птолемея упоминалось несколько городов на побережье Борисфена, как назывался тогда Днепр. Уваров высчитал отклонения Птолемея в географических измерениях юга России, внёс поправку в его карту и определил: на месте кучугур в окрестностях Никополя стоял древнегреческий город Серимон.

Многие учёные согласились с Уваровым, но высказывались и другие соображения. А. Терещенко, побывавший в кучугурах после Уварова, выдвинул свою точку зрения. По его мнению, рвы и валы, сооруженные там, – это следы каналов и водоемов большого города. Такой город мог возникнуть не в древности, а в средние века.
В кучугурах ему достались золотые пластинки с изображениями глаза и медузы. Терещенко думал, что это изделия древних греков. Но откуда они появились в средневековом городе? Терещенко рассудил так: эти золотые вещи украшали одежду греческого правителя, но тут были в древности гробницы, а не город. Когда через столетия, стали строить город, разрушили древние гробницы, и вещи оттуда до сих пор попадаются в песках.

Осталось найти ответ, какой средневековый город с каналами и водоемами возник на обширной площади в кучугурах? Ответ подсказывали легенды, слышанные ещё в прошлом столетии князем Мышецким. Золотоордынские монеты, найденные здесь, подтверждали слова старожилов. Терещенко оставалось признать, что издревле здесь стоял большой город татарских князей Самыс, где было семьсот мечетей.

Позднее учёный Брун, занимавшийся разысканием рек и городов, упомянутых древними авторами, снова рассчитал, где должны находиться города Птолемея, и оспорил Уварова. По мнению Бруна, город Серимон находился не в кучугурах, как думал Уваров, а где-то возле нынешнего Борислава. А в кучугурах или вблизи их мог быть другой город Птолемеевой географии – Серум.
Но расчёты Бруна мало что проясняли. Что за город был Серум, оставалось неизвестным. В географии Птолемея были только древние названия городов, расположенных по берегам Борисфена, а о том, кто там жил, ничего не говорилось.
Может быть, там поселились ольвийцы, которых часто называли борисфенитами, а, возможно, какие-то люди из племён, которые, по словам Геродота, переняли обычаи греков? Всё оставалось тёмным.

После того, как в низовьях Приднепровья открыли гробницы скифских царей в Александропольском и Чертомлыкском курганах, а потом ещё в кургане Солоха, стало вероятным, что вся та округа была Геррос. А если кучугуры рядом с округой Геррос, то почему там поселения были греческие или полугреческие, а не скифские?
И некоторые учёные стали высказываться за то, что остатки рвов и валов в кучугурах – следы пребывания скифов. Но до скифов в тех местах жили киммерийцы, они тоже сооружали рвы и валы. Сохранившиеся исторические свидетельства говорили, что пространства Приднепровья и Крыма ещё в библейские времена населяли киммерийцы. Уже для Геродота они были народом древним. О них сохранились лишь отрывочные сведения, и многое в их жизни остается неясным.

Греки, поселившиеся в Ольвии и городах Боспорского царства, застали уже не киммерийцев, а скифов. Земля Приднепровья, Крыма и Кубани была заселена скифами, вытеснившими киммерийцев.
В горах Крыма жили племена, не похожие на скифов, и греки называли их таврами. Возможно, это были остатки могущественного племени киммерийцев. А в память о древних киммерийцах греки сохранили названия некоторых мест в Крыму – Киммерийский вал, Киммерик, пролив Боспор киммерийский.

Геродот собрал древние предания о том, как скифы вытеснили киммерийцев. Кочевые племена скифов собрали большое войско. Они славились храбростью, были отличные наездники и стрелки из лука. Киммерийцы им противостоять не могли. Вожди племён или цари киммерийцев собрались на совет, чтобы решить: оставить ли землю скифам и переселиться в другие места или вступить с ними в бой. Решили сражаться, но народ не послушался царей, тогда и среди царей начались раздоры. Одни хотели уйти с народом, другие – умереть в бою на земле, где покоится прах предков. Спор перешёл в побоище, и цари перебили друг друга.

Народ киммерийский похоронил всех их возле реки Туры, и по словам Геродота, эта могила ещё видна была в его время.
Похоронив своих царей, киммерийцы стали уходить через горы на восток, и скифы их преследовали. Киммерийцы продвигались в Малую Азию, за ними шли скифы.
В древних клинописных табличках упоминается о походах скифов, о вторжении их в Вавилонию, Ассирию и Египет. Древние историки путали киммерийцев и скифов. Учёные сомневались в том, что скифы заходили так далеко. Сомнительным казался и рассказ Геродота о том, как скифы перешли через Кавказский хребет, преследуя киммерийцев.

Во время недавних археологических раскопок поселения древнего царства Урарту на Кавказе археологи нашли в крепостных стенах стрелы скифов, осаждавших крепость. Сведения Геродота о скифском походе через Кавказские горы и вторжении в Мидию подтвердились.
Племена кочевников скифов передвигались. Разные народы селились в Приднепровье. Какое же самое раннее поселение было в кучугурах?
Тут находили и кремневые наконечники стрел, сохранившиеся со времен киммерийцев, и черепки от скифской посуды, и греческие амфоры, и монеты разных веков, вплоть до медных копеек, чеканенных при Петре I и Елизавете. Какой же город, окруженный громадными рвами и валами, стоял здесь?
Кучугуры не давали ответа. В сыпучих песках перемешивались века, как листки отрывного календаря, рассеянные ветром. Высказывались разные догадки о найденных вещах, учёные спорили, отвергали одно мнение, склонялись к другому, но город оставался загадочным. Блуждающие холмы продолжали дымиться, выбрасывая на поверхность вещи разных веков и народов.

Город металлургов