О письмах Святого Мартина Исповедника из Херсонеса

0-Храм Богородицы Влахернской, фото 1912 года

Сорочан С.Б. о письмах папы Мартина I и о положении византийского Херсона и его климате. V Боспорские чтения. 2004. С. 342-348.

Данные археологических источников, в частности, материалы крымских могильников никак не увязываются с утверждением о том, что северное направление торгово-экономической политики Империи ромеев находилось с VII века в небрежении, а Херсон, отрезанный тюрками и другими кочевыми пришельцами от смежного земледельческого района, оказался «в плачевном положении», лишен регулярной связи с Малой Азией и «попал в тиски нищеты и голода», согласно письмам ссыльного папы Мартина I, жившего в Таврии с 15 мая по 16 сентября 655 г.

Комментируя перевод этих писем, давно привлекающих внимание исследователей, О.Р. Бородин сделал вывод, что сложившееся в это время напряженное положение с продовольствием в городе объясняется ослаблением торговых связей между Южным берегом Понта и Херсоном с 30-х годов VII века в связи с нашествиями арабов во внутренние области Малой Азии. Видимо, это же мнение разделяет В. Зайбт, когда пишет о критическом положении, в котором оказалась Империя в результате «гнёта арабов». Но насколько вески основания, чтобы рассматривать упомянутые письма только под таким, «кризисным» углом зрения?

В определенной мере такого рода предположение строится на абсолютизации негативного действия военного фактора, что уже само по себе неправомерно, поскольку последний проявлялся в ранее средневековье, главным образом, в форме рейдовой войны и не мог вызвать повсеместно длительных кардинальных изменений. К тому же ранние походы при Омаре I (634 — 644 г.г.) и Османе (644 — 656 г.г.) нанесли урон лишь Киликии, Каппадокии и некоторым другим восточным пограничным районам Малой Азии, но не затронули земель к северу и западу от гор Тавра, то есть глубин полуострова. Южночерноморского побережья, с которым тесно контактировал Херсон, нападения мусульман, похоже, вообще не достигали, если не считать кратковременного захвата Трапезунда полководцем Моавией в 654 г.  Начавшаяся вскоре гражданская война вынудила арабов оставить почти все захваченные Моавией территории, кроме сохранения протектората над Арменией.

Описанная Мартином I ситуация в Херсонесе относится к тому времени, когда вследствие войн и внутренней борьбы политическая роль тюрок уже сошла на нет, их каганат пришёл в окончательный упадок к середине VII века, а новые пришельцы — хазары стали закрепляться в Таврике лишь с 80-90-х годах VII столетия.

1-Vizantia_karta_preview

В 651 г. конфедеративная держава тюрков подчинилась Китаю, прикаспийские хазары освободились от Западнотюркского каганата, а Хазарский каганат получил независимость и стал набирать силу за счёт присоединения протоболгар и других соседних народов. Уже в 654 г. арабы совершили первый набег на северо-кавказские впадения хагана, после чего тюрко-хазарское противостояние халифату на многие десятилетия сосредоточилось в Закавказье. Во всяком случае при халифе Османе в 644-656 гг. хазары вели войну с мусульманами в районе г. Беленджер, весьма далеко от Таврики. Следовательно, сваливать кризис, если он вообще имел место, на «тюрко-хазарское завоевание», происшедшее в Крыму накануне появления здесь папы Мартина, тоже не приходится.

Процесс нарастания тюрко-хазарского влияния в областях византийского пограничья, очевидно, долгое время сопровождался сохранением мирных взаимоотношений. Возможно, правитель Западнотюркского каганата, который представлен в источниках как гуннский вождь, в 619 г. побывал в Константинополе, а его свита крестилась. В 626-628 гг. тюрки пошли на добровольный союз с василевсом Ираклием (610-641) в его решающей схватке с Сасанидским Ираном, ставшей победной для ромеев, приняли участие в персидской компании в Закавказье и в дальнейшем стойко и последовательно сохраняли отношения, строившиеся на взаимной заинтересованности. Около 628-629 гг. благодарный василевс Ираклий едва было не совершил невиданный шаг — обручил свою дочь от первого брака Евдокию с «турком» (to Tourko) — государем Западнотюркского каганата и уже отправил её из Константинополя в путь, когда пришло трагическое известие, что суженый Евдокии погиб в сражении. Лишь эта роковая случайность расстроила неминуемую свадьбу, которая могла бы ввести чужеземного владыку в ромейскую венценосную семью и тем самым — неслыханное дело — поднять eго до уровня васипевса.

В ходе арабо-византийских войн 636-641 гг. тюрки в 643 г. вступили в войну с арабами на стороне византийцев, получая от них заверения в дружбе, очевидно, подкрепляемые солидами и дорогими подарками, знаковая семантика которых свидетельствовала о желании военного союза. Ещё раз следует подчеркнуть, что в начале 650-х годов тюрки ожесточенно бились с мусульманами на берегах Ефрата и в глубине Прикавказья, вдали от Таврики. Поэтому говорить о некоем «временном захвате Крыма хазарами» в 653 г. или о «тюрко-хазарском завоевании» перед 655 г. можно лишь как о историографическом недоразумении (В. Ковалевская, А. Бортоли, М. Казански). До появления хазар в Таврике должно было пройти ещё около четверти столетия.

Если уж искать те силы, которые могли отяготить жизнь Херсона и его округи в это время, то хазары были связаны с ними косвенно, как виновники разгрома Великой Болгарии Куврата около середины VII века, и последующего развала антского объединения на более мелкие славянские образования. Именно этими событиями оказалось вызвано перемещение кочевых и полукочевых и частично оседлых племенных образований (части степных кутригуров, оногуров, степного ираноязычного населения, племён антского союза, приднепровских элементов), влияние которых археологически засвидетельствовано в Таврике во второй половине VII — первой четверти VIII веков. Со временем они пополнили ряды крымских федератов — «энспондов» Византии, скотоводов и земледельцев, но произошло это не вдруг и могло сопровождаться трениями с местным населением, в том числе и с херсонитами.

Тем не менее, даже если напряженность в отношениях с пришельцами в первое время была, каких-либо препятствий для плавания между южным и северным побережьем Чёрного моря, этого mare nostrum для византийцев, не существовало, что косвенно подтверждается письмами самого же папы Мартина I. Последний сам противоречит себе, когда, с одной стороны, он заявляет, что «голод и нужда в этой земле [Херсонской] таковы, что хлеб в ней только упоминается по названию», и вместе с тем уже в следующей строке своего письма просит прислать ему «содержание» («хлеб и вино или оливковое масло и всякое иное прочее») «из этой страны» (Италии) или из «области Понта», то есть городов понтийского побережья Малой Азии, будучи уверенным, что все заказанное им вполне возможно доставить в место, ставшее ему тюрьмой.

0-san martin de tours

К слову, нет никакой уверенности, что папа Мартина I (Таврский) отбывал наказание именно в самом Херсоне: Феофан не случайно трижды говорит о его высылке в «климата (области) [провинции] Херсона» (eis ta tes Chersonos klimata), «климата востока» (en tois klimasi tes anatoles), «в [провинцию] Херсон и климата» (en Chersoni kai tois Ikimasin), очевидно, потому, что ссыльный, как и другие его товарищи по несчастью (братья Евпрепий и Феодор), противники насаждаемого сверху монофелитства, папа Мартина I мог быть помещён в какую-либо соседнюю с городом «крепость племён», где условия жизни и отношения людей были, разумеется, ещё более суровыми.

Если бы не вскользь брошенное упоминание о разлучении братьев, отправленных в разные кастра, можно было бы думать, что ссыльные находились лишь в самом Херсоне. Видимо, недаром папа Мартина I  писал о своём окружении как о варварах — язычниках, которые обитают в этой области (siquidem hi qui in hac regione habitant omnes gentiles), и тех, других, «живущих здесь», кто принял такие же нравы, характер, обычаи (gentiles mores acceperunt). В этом случае ему приходилось сравнивать облик своего узилища даже не с провинциальным «уездным» городом, на фоне которого «столичная» Равенна вспоминалась ещё более великолепной, а с нечто гораздо более худшим, что тоже не могло не отразиться на субъективном восприятии ссыльного.

1-Севастополь и античный Херсонес

В письме, отправленном тремя месяцами позже первого, папа Мартина I  признаётся, что из разных областей (сторон) Романии и, в частности, греческих «Понтийских земель» (Ponticas partes) «изредка заходят сюда» «суденышки», на коих всё же привозят зерно и другие «продукты какого-либо рода», увозя обратными рейсами такой доходный и в античности, и в средние века товар как местная соль (стоит помнить и солеварни средневековой Русы, хотя завозить соль от Ильменя на юг – очень проблематично). Нет сомнений, что до второй половины VII века Херсон не может рассматриваться как составной источник хлебного рынка Константинополя, в систему которого он, вероятно, входил как поставщик излишков продукции соляного и рыболовного промыслов. 

Представление о гибели Мартина в Таврике от крайней нужды и «голодной смерти» иногда преувеличивается самими исследователями. Оно явно утрировано и принадлежит не к свидетельствам источников, а к их комментариям специалистами. Из писем папы Мартина I видно, что даже в трудный для Юго-Западной Таврики 655 год, отличавшийся очень высокими ценами, изгнанник получал продовольственные и, видимо, денежные передачи со стороны (из Италии, Константинополя, «области Понта») и причиной его смерти были старость и болезни, мучившие его уже до ареста 17 июня 653 г., а также во время почти пятнадцатимесячного, томительного пути в Константинополь и изматывающего судебного процесса. Кроме того, цены на хлеб, по поводу которых сетовал папа, были столь высоки, что не могли сохраняться долгое время и, очевидно, являлись следствием чрезвычайных событий, вызванных неурожаем или какими-либо иными кратковременными внешними или внутренними потрясениями местного масштаба. Во всяком случае, Жан Дурлиа, специально исследовавший вопрос о снабжении античных и византийских городов, заметил, что близкие цены на хлеб, по словам Прокопия Кесарийского, были во время осады Рима. 

Но скорее всего, нехватка хлеба в округе Херсоне объясняется не военной угрозой со стороны неких варваров или арабов, занятых в 655 г. захватом далекого Родоса, и тем более хазар, и даже не столько действием негативного природного фактора, сколько тем, что неурожай 654 года оказался отягощён весьма слабой собственной аграрной базой города и хронической, первых веков н.э., нуждой в привозном зерне. По понятным причинам, особенно остро неурожай 654 года ощущался весной и летом 655 года, когда подходили к концу запасы старого урожая и никто не хотел делиться их остатками с политическим преступником, каким официально являлся Мартин.
Достаточно вспомнить о встрече корабля, на котором папу доставили в Константинополь 17 сентября 654 г., когда сбежавшаяся в порт толпа весь день поносила обессиленного арестанта, пока его не убрали с глаз издевавшихся и перенесли в тюрьму Прандеария. Едва ли что-то лучшее, чем равнодушие, ожидало его среди верноподданных василевса на земле Таврики.

Суровый характер херсонитов — потомков дорийцев, характерное для них немногословие не могли не произвести на экспансивного, общительного италика Mapтина, удручающее впечатление.

0martin

Недаром папа Мартина I писал в своём последнем, предсмертном послании, что не встретил здесь «совершенно никакой человечности» и христианского сострадания, впрочем, как и со стороны многих своих далеких близких и друзей, которые оказались к нему черствы и безжалостны. Местное население, близкое к монофиситским взглядам, не приняло папу-изгоя как героя и мученика. То же можно сказать о его окружении монофелистски настроенными христианами из числа членов широкой херсонской общины, придерживавшейся официального проимперского курса.

Уже одно использование ими в Евхаристии заквашенного, с солью, печеного хлеба, а не опресноков, должно было вызывать у папы, как и у всех латинян, возмущение. Отсюда проистекали обвинения в язычестве, которые были присущи богословской, полемической и исторической литературе VII — IX веков и нередко всплывали во время христологических и тринитарных споров, дискуссий на теологические темы. К примеру, Феофан и Никифор тоже называли василевсов — иконоборцев Льва III и Константина V — язычниками, которые якобы совершали кровавые жертвоприношения и обращались к демонам, что было, разумеется, невероятным.

Не исключено, что «местные правители» — представители местной византийской власти при содействии неких «местных жителей» из числа «воспринявших варварские нравы», то есть еретические с точки зрения папы новации Константинополя, могли искусственно организовать вокруг изгнанника видимость крайнего голода, дабы ещё больше отяготить положение ссыльного и тем самым выслужиться перед Константом II, показавшим себя крутым и скорым на расправу. Ведь подобное уже проделывали во время годичного пребывания папы Мартина I на с. Наксосе, когда стражники не принимали продукты и вещи, приносимые изгнаннику сочувствующими, многозначительно предупреждая: «Если что-нибудь передадите ему, то будете врагами империи». Характерно, что о таком же «окружении уединением» сообщал автор мартирия о братьях Феодоре и Евпрепии, «которых мучительная судьба бросила в ссылку в Херсон». Страдания и голод были обязательным элементом наказания со стороны василевса. Недаром подобным образом преследовался и Максим Исповедник — другой последователи папы Мартина I, тоже арестованный в Симе и высланный искалеченным, «без одежды и еды» во Фракию, а потом на Кавказ. 

0-херсонес

С другой стороны, сложившееся положение позволяет предполагать, что население Юго-Западной Таврики в середине VII века ещё не могло в достаточных количествах поставлять хлеб в Херсон, и затрудненность торговых связей херсонитов с ближайшими местностями Таврики здесь ни при чем. Нет ни малейших оснований говорить о том, что соседние «крепости племён (народов) были захвачены некими врагами, тем более хазарами. А. Бортоли и М. Казанский противоречат себе, когда с одной стороны признают кризис, якобы вызванный некими неуловимыми политическими событиями, но вместе с тем полагают, что данные папы Мартина о трудной экономической ситуации в Херсонесе не заслуживают доверия, ибо такое положение не могло быть длительным и не увязывается с наличием следов собственного херсонского ремесленного производства, достаточно обильными находками импортной средиземноморской краснолаковой керамики, амфор, которые датируются второй половиной VII века, в том числе встречаются в закрытых комплексах с монетами 641-668 годов. 

Письма ссыльного папы Мартина I, даже без учёта значительной степени их эмоциональности, субъективности, безусловно свидетельствуют лишь об одном: в 655 г. город Херсонес не имел значительных поступлений продовольствия из Юго-Западного Крыма, в том числе из «области готов» — Дори, в немалой степени зависел от поставок хлеба из района Босфора, Малой Азии и поддерживал с этой целью двусторонние морские контакты со своими внешними ромейскими контрагентами.
Источник

Святитель Мартин I Римский в Херсонесе

Both comments and pings are currently closed.

Comments are closed.

Welcome to Evpatoria
Яндекс.Метрика Open Directory Project at dmoz.org