Памяти Льва Николаевича Толстого

лев толстой

Сегодня исполнилось 105 лет со дня кончины великого русского писателя и национального гения графа Льва Николаевича Толстого. Почтим же его память размышлениями о нём и его творчестве.

«Внезапно Набоков прервал лекцию и выключил три лампы под потолком. Затем он опустил шторы на трёх или четырёх больших окнах. Зал погрузился во тьму. «На небосводе русской литературы, — объявил он, — это Пушкин! ” Вспыхнула лампа в дальнем левом углу нашего планетария. «Это Гоголь! ” Вспыхнула лампа посередине зала. «Это Чехов! ” Вспыхнула лампа справа. Тогда Набоков направился к центральному окну и отцепил штору, которая с громким стуком взлетела вверх: «Бам! ” Как по волшебству в аудиторию ворвался широкий плотный луч ослепительного солнечного света. «А это — Толстой! ” — прогремел Набоков.» — это из воспоминаний американского студента, которому посчастливилось слушать лекции Набокова о русской литературе.

Вот так! Лев Толстой не источник света, а просто СВЕТ. Физическое явление, равнозначное самой ЖИЗНИ.

С портретов Толстого на нас смотрит простой русский мужик с большим носом, густыми бровями и с окладистой бородой, но проницательный взгляд умных и добрых глаз вдруг проникает в душу. В одну личность национального гения собран весь русский народ.

Вот, что об этом писал в очерке к семидесятилетию Толстого русский философ Василий Васильевич Розанов: «При рассматривании портретов Толстого невольно думалось: именно такого прекрасного лица ещё не рождала русская литература,— коренное русское лицо, доведенное до апогея выразительности и силы, наша родная деревня, вдруг возросшая до широты и меры Рима… И в самом деле: в нём есть все черты исторической многозначительности и устойчивости; и вместе это буднично-сегодняшнее лицо, какое я могу встретить, выйдя на улицу. Это, как «наш Иван», «наш Петр» — мужики, с которыми мы ежедневно говорим; но, поставленное между лицами Сократа, Лютера, Микель-Анджело, оно не нарушило бы единства и общности падающего от них впечатления».

лев толстой
На своих лекциях Владимир Набоков закрывал шторами все окна в помещении, добиваясь полной темноты. «На небосклоне русской литературы вот это Гоголь», — щёлкал выключателем Набоков. «Вот это Чехов», — на потолке загоралась ещё одна лампа. «Это Достоевский», — и в конце зала вспыхивала ещё одна лампа. «А вот это — Толстой!» — лектор распахивал шторы на окнах, и помещение заливал слепящий солнечный свет.

Lev TolstoyПервый из трёх Севастопольских рассказов Лев Николаевич написал ещё во время осады Севастополя. Рассказ произвёл сильное впечатление на всю читающую публику, и на самого Государя Императора Александра Николаевича, который повелел беречь талантливого офицера.

Для огромного большинства молодых дворян — судьба. В возрасте 23 лет Лев Толстой поступил на военную службу юнкером в артиллерии и два года служил на Кавказе, где подвергался всем опасностям кавказской войны. Во время Крымской войны в 1854 году поручик Толстой отправился добровольцем в осажденный Севастополь. Был командиром артиллерийской батареи, пока кольцо врагов вокруг города не сомкнулось окончательно и за проявленную храбрость был награждён орденом Святой Анны 4-й степени и представлен к награде Георгиевским крестом, но уступил свою награду простому солдату-сослуживцу.

панорама Оборона Севастополя

Тогда-то в Севастополе ему и довелось ему увидеть «войну в настоящем её выражении — в крови, в страданиях, в смерти…»

Город, ставший фронтом, передовой — продолжает жить. И не так уж мало людей едут сюда из тщеславия, за быстрой карьерой. Но что с ними здесь происходит? Все они проникаются общим сознанием, что «Севастополь взять невозможно». Хотя, согласно строгой военной науке, его наоборот невозможно удержать!

Восторги, наслаждение ежечасной игры со смертью — это есть. И нарочито ухарское, развязное поведение — защитная реакция на ежеминутную опасность.

Открытие, сделанное Толстым в осаждённом Севастополе лично для себя — то, что должна быть высшая побудительная причина для столь всеобщего героизма.

Не «из-за креста, из-за названия, из угрозы».  «Эта причина есть чувство, редко проявляющееся, стыдливое в русском, но лежащее в глубине души каждого, любовь к родине..

Никто здесь о любви к Родине вслух не говорит. Воюют потому, что иначе нельзя. Патриотизм просто — ЕСТЬ!
Война нелогична и не справедлива. Надо видеть, как обе стороны радуются краткому перемирию! Дети собирают цветы на нейтральной полосе, косясь на трупы, а офицеры рады возможности поболтать с противником по-французски. Но завтра они снова сойдутся в смертельном бою…

«Одно из двух: или война есть сумасшествие, или ежели люди делают это сумасшествие, то они совсем не разумные создания, как у нас почему-то принято думать».

«Севастопольские рассказы» высоко оценил новый император, Александр Второй, и автор сразу стал заметной фигурой в писательской среде. Но среди петербургских литераторов с их цеховыми и личными разногласиями Толстой, похоже, чувствовал себя жуком в муравейнике. Эти конфликты, споры, интриги, борьба самолюбий — не для него. Что-что, а независимость от чужих мнений, самодостаточность — непременное качество аристократа.

Если прочесть «Севастопольские рассказы»  бросается в глаза, что Лев Николаевич просто спешит рассказать о том, что видел сам. Не приукрашивая, и не щадя нервы читателей (чего стоит только описание лазарета). Но делать выводы из всего увиденного на войне автор уже умеет.

Патриотизм у русских — чувство личное. Интимное. О нём не принято говорить громко, но оно есть в каждом. Даже в тех, кто на словах это отрицает. Или в мирное время «ничего такого» за собой не замечает.

Но — воюют! Не потому, что это кому-то нравится, а воюют потому, что… «нельзя иначе».
Что-нибудь изменилось за прошедшие годы?

«Только русский может кричать, как у нас всё плохо — а потом дать в морду тому, кто с этим согласиться!».

Пятнадцатилетняя ученица говорит: — Нас в школе пугают и пугают Третьей мировой. А что нас пугать, какой у нас выбор? Как только — так сразу «вставай, страна огромная»! — и это сказана с лёгкой иронией, но совершенно искренне.

Прав был Лев Николаевич! Патриотизм живёт внутри каждого из нас.

оборона севастополя

Уйдя в отставку в чине поручика, Лев Николаевич посвятил себя литературе и общественной деятельности. Больше всего его интересовал вопрос народного образования, который он изучал теоретически и практически во время поездок по Европе.

В Ясной Поляне Толстой создал народную школу, в которой сам же и преподавал с несколькими помощниками. Школа его отличалась от обычных тем, что в ней не было муштры и зубрёжки. Лев Николаевич написал много педагогических работ и произведений для детей, которые составляют отдельный том в полном собрании сочинений.

Лев Толстой с дочерью Сашей на берегу моря, Крым, 1901

Лев Толстой с дочерью Сашей на берегу моря, Крым, 1901

В 19-м веке привилегированные классы российского общества смотрели на народ как на младшего брата, которого нужно поучать и воспитывать. В противовес им появились славянофилы и народники, которые на словах превозносили народ, но в его угнетённом и тёмном состоянии. «Не нужно русским ни культуры, ни просвещения. И так хороши!» — говорили славянофилы и народники. Толстой видел всё безобразие и бескультурье крестьянской жизни, а потому и посвятил много своего времени и сил народному просвещению.

1901- А.П. Чехов и Л.Н. Толстой в Гаспре

1901- А.П. Чехов и Л.Н. Толстой в Гаспре

Лев Николаевич видел огромную нравственную силу народа, которая раскрывается во времена испытаний и общенациональных бедствий. Именно, этой народной силе духа посвящён главный роман Толстого «Война и мир», который стал уникальным национальным эпосом русского народа, подобно греческой Илиаде. Толстой превзошёл Гомера, великой силой своего реализма. Олимпийские боги всюду слетают за героями «Илиады», помогая им в трудные минуты, боги снабжают героев непробиваемыми доспехами и всепобеждающим оружием. В романе «Война и мир» Толстой показал подвиг человеческого духа, великий подвиг русского духа, позволившего нашему народу одолеть врага. «Войну и мир» можно считать энциклопедией русского мира по разнообразию типажей и характеров, представленных из всех слоёв русского общества.

фото Прокудина-Горского

Лев Толстой – это явление не только национального масштаба, но явление всемирное. Два романа Толстого «Война и мир» и «Анна Каренина» неизменно входят в разнообразные списки сотни лучших книг всех времён и народов.
Творчество Льва Толстого оказало влияние на писателей других стран, хотя каждый мог ухватить лишь какую-то одну сторону его жизненной философии. Одним нравилось, что в произведениях нашего писателя правда жизни не ограничивается одним пороком и грязью, но всегда дополняется нравственным подвигом и чистотой. Англичане ценили Толстого за смелость, с которой он изображает неправды, чинимые народу государством. А немцы нашли в романах Толстого противоядие от ницшеанства. И только нам русским дано охватить Толстого целиком по сродству крови и души.

Дети в окне-Богданов-бельский

Лев Николаевич Толстой занял прочное место в мировой культуре. Что можем мы найти у него полезного для современного мира? Не секрет, что на Западе институт семьи находится в глубоком кризисе. Всё больше людей одиноких и бездетных, а родители всё больше отстраняются от воспитания не столько по своей воле, сколько под страхом перед ювенальной юстицией. Но, именно, тема семьи является одной из центральных тем творчества Льва Николаевича, начиная с его первого произведения «Детство», продолженное «Отрочеством» и «Юностью». В этой трилогии он показал мир ребёнка, и какую роль в жизни ребёнка занимает родительская любовь к нему и его любовь к родителям. Более полно тема семьи и отношений в ней раскрыты в «Войне и мире» и «Анне Карениной». Яркие художественные образы влюблённых женихов и невест, любящих жён и мужей, родителей и детей – вот, что мы можем извлечь из произведений Толстого и предложить миру. Что может быть лучше традиционной семьи из папы, мамы и детишек? Лев Толстой отвечает, что семья — это лучшее, что придумало человечество.

Both comments and pings are currently closed.

Comments are closed.

Welcome to Evpatoria
Яндекс.Метрика Open Directory Project at dmoz.org