28 мая (16 мая – по ст.стилю) 1877 года родился Максимилиан Александрович Волошин — русский поэт-символист, критик, эссеист, художник, скульптор, философ, один из самых ярких поэтов Серебряного века, ещё при жизни ставший легендой в истории русской литературы и русского искусства.
Щедро одаренный от природы, Максимилиан Волошин мог делать всё, был хранителем «святого ремесла» Мастера, и имел поистине «золотые руки». Волошин был настоящим Мастером, получившим дар поэта и художника от Бога, и свято верил в то, что человек от рождения гений, что в нём заложена самой Природой энергия Солнца. В нём было нечто прочное, надежное, основательное, и выглядел он потомком какого-то древнего рода-племени.
В нём искали опоры и находили его друзья по творческому цеху, творцы и труженики мастерской искусства, науки и культуры. Он по-братски радовался их успехам и новым встречам, горевал по поводу разлук, по-дружески помогал многим молодым авторам и художникам — для них всегда была открыта дверь его гостеприимного Дома Поэта. Другого такого Мастера не было и, возможно, никогда больше не будет на нашей земле…
В текущем 2017 году культурному сообществу Крыма предстоит отметить несколько примечательных дат, связанных с поэтом, художником, литератором и публицистом Максимилианом Александровичем Волошиным (1877-1932).
28 мая (16 мая – по ст.стилю) 2017 года исполняется 140 лет со дня его рождения поэта Максимилиана Волошина, а 11 августа будет 85 лет печальному событию – его преждевременной смерти в возрасте 55 лет.
В жизни Максимилиана Волошина есть эпизоды, связанные с пребыванием в Евпатории. Во-первых, исполняется 105 лет со дня первого посещения поэтом нашего города. Это был кратковременный визит поэта с «концертной бригадой» друзей, приехавших в Евпаторию с гастролями в середине июля 1912 года. Летом 1912 года поэт Волошин читал свои стихи на вечере в городском сквере, где присутствовал Алексей Толстой.
Второй эпизод встречи жителей Евпатории с Волошиным относится к 1919 году. 15 мая 1919 года Волошин второй раз попал в Евпаторию, и посвятил этому путешествию свои стихи «Плаванье» и «Бегство».
Оба эти эпизода кратких визитов в Евпаторию известны нашим краеведам, отражены во многих публикациях, в том числе в местной газете «Евпаторийская здравница».
В начале августа 1922 года Волошин, в связи с ухудшением здоровья, на целый месяц прибывает в грязелечебнице Саки, где проходит курс грязевого лечения. Об этом узнали сотрудники евпаторийской библиотеки, отправили ему письмо с приглашением, договарились о его приезде для выступлений перед евпаторийской публикой. 2 сентября 1922 года Волошин приехал в Евпаторию и 3 сентября состоялся его поэтический вечер, чтение стихов о России в здании Пушкинской библиотеки. Очевидно, Максимилиан Волошин выступал с вариантом лекции «Россия распятая». Свои взгляды на исторический путь России он сопровождал чтением стихов. Лекция с таким политическим содержанием была актом большого гражданского мужества. Поэт находился в Евпатории целую неделю, жители города принимали его с радушием и редким гостеприимством.
В сентябре Евпаторийское культурно-просветительское общество имени Анны Ахматовой планирует провести в рамках «II Ахматовских чтений в Евпатории» историко-литературную конференцию, посвященную Волошину и другим писателям, поэтам, литераторам, чьи имена связаны с Евпаторией. Центральная городская библиотека имени А.С. Пушкина, управление культуры и исполком городского совета станут партнёрами нашего общества в этом мероприятии.
По материалам публикаций Евпаторийского культурно-просветительского общества имени Анны Ахматовой
Евпатория времён гражданской войны упоминается в стихотворении Максимилиана Волошина «Бегство», написанного в 1919 году.
Бегство. Поcв. матросам М., В., Б.
Кто верит в жизнь, тот верит чуду
И счастье сам в себе несёт…
Товарищи, я не забуду
Наш черноморский переход!Одесский порт, баркасы, боты,
Фелюк пузатые борта,
Снастей живая теснота:
Канаты, мачты, стеньги, шкоты…Раскраску пестрых их боков,
Линялых, выеденных солью
И солнцем выжженных тонов,
Привыкших к водному раздолью.Якорь, опертый на бизань, —
Бурый, с клешнями, как у раков,
Покинутая Березань,
Полуразрушенный Очаков.Уж видно Тендрову косу
И скрылись черни рощ Кинбурна…
Крепчает ветер, дышит бурно
И треплет кливер на носу.То было в дни, когда над морем
Господствовал французский флот
И к Крыму из Одессы ход
Для мореходов был затворен.К нам миноносец подбегал,
Опрашивал, смотрел бумагу…
Я — буржуа изображал,
А вы — рыбацкую ватагу.Когда нас быстрый пулемет
Хлестнул в заливе Ак-Мечети,
Как помню я минуты эти
И вашей ругани полет!Потом поместья Воронцовых
И ночью резвый бег коней
Среди гниющих Сивашей,
В снегах равнин солончаковых.Мел белых хижин под луной,
Над дальним морем блеск волшебный,
Степных угодий запах хлебный —
Коровий, влажный и парной.И русые при первом свете
Поля… И на краю полей
Евпаторийские мечети
И мачты пленных кораблей.
Максимилиан Волошин
«Плаванье»
Из цикла «Усобица»
(Одесса — Ак-Мечеть. 10—15 мая)
Поcв. Т. ЦемахМы пятый день плывём, не опуская
Поднятых парусов,
Ночуя в устьях рек, в лиманах, в лукоморьях,
Где полная луна цветёт по вечерам.Днём ветер гонит нас вдоль плоских,
Пустынных отмелей, кипящих белой пеной.
С кормы возвышенной, держась за руль резной,
Я вижу,
Как пляшет палуба,
Как влажною парчою
Сверкают груды вод, а дальше
Сквозь переплёт снастей — пустынный окоём.
Плеск срезанной волны,
Тугие скрипы мачты,
Журчанье под кормой
И неподвижный парус…А сзади — город,
Весь в красном исступленьи
Расплёсканных знамён,
Весь воспалённый гневами и страхом,
Ознобом слухов, дрожью ожиданий,
Томимый голодом, поветриями, кровью,
Где поздняя весна скользит украдкой
В прозрачном кружеве акаций и цветов.А здесь безветрие, безмолвие, бездонность…
И небо и вода — две створы
Одной жемчужницы.
В лучистых паутинах застыло солнце.
Корабль повис в пространствах облачных,
В сиянии притупленном и дымном.Вон виден берег твоей земли —
Иссушенной, полынной, каменистой,
Усталой быть распутьем народов и племён.Тебя свидетелем безумий их поставлю
И проведу тропою лезвийной
Сквозь пламена войны
Братоубийственной, напрасной, безысходной,
Чтоб ты пронёс в себе великое молчанье
Закатного, мерцающего моря.