30 августа 2021 г. на 95-году ушёл из жизни Всеволод Владимирович Овчинников — советский и российский журналист и писатель-публицист, один из ведущих советских послевоенных журналистов-международников, востоковед, специалист по Японии и Китаю. На протяжении почти сорока лет был корреспондентом и политическим обозревателем газеты «Правда», затем обозревателем «Российской газеты». Всеволод Овчинников очень любил Крым и часто отдыхал летом со своей Музой в Евпатории на пляже санатория Министерства Обороны.
Всеволод Овчинников много лет прожил в Китае, Японии, Великобритании и стал автором мирового бестселлера — знаменитой на весь мир «Ветки сакуры» — блистательной книги о Японии и японцах. Он написал «Корни дуба» — столь же глубокую и талантливую книгу о Британии и британцах…
Когда речь заходила об Овчинникове, все прекрасно понимали: это редкий случай, позволявший говорить не о старой, не о новой журналистике, а о журналистике на все времена. Первым признаком этого высочайшего качества нашей профессии было его абсолютное знание того, о чем он писал. Овчинников никогда не написал бы того, в чем он не уверен окончательно. Эта абсолютная компетентность была и теперь уже навсегда останется его личным фирменным знаком. То, что написано Овчинниковым, можно не проверять — смело печатать. Так и поступали редакторы. Они всецело полагались на его компетентность и ни разу об этом не пожалели.
Он был очень добрым и веселым человеком. Прекрасно одевался. Не шикарно, но с удивительным вкусом. Был по-мужски элегантен, привлекателен, до последнего времени на него заглядывались женщины, но только его прекрасная жена Муза Павловна знала, что навсегда останется его Музой.
Его можно было разбудить ночью и попросить написать срочную заметку. Заметка неизменно появлялась на столе редактора вовремя и точно в том объеме, который был нужен. Это тоже признак великого профессионала.
Всеволод Овчинников прекрасно знал японский, китайский, ну, английский — это само собой. Наше счастье в том, что он великолепно знал свой родной — русский. На этом языке написаны его остроумные материалы и глубокие книги. Теперь нам остается только читать Овчинникова. Что, впрочем, очень и очень много.
Благодаря его книгам «Ветка сакуры. Рассказ о том, что за люди японцы» (1970) и «Корни дуба. Впечатления и размышления об Англии и англичанах» (1980) тысячи советских людей открывали для себя повседневную жизнь жителей других стран, знакомились с их менталитетом, обычаями, привычками. Вспоминаем некоторые цитаты из произведений В. Овчинникова.
Выражение «он умеет жить» японцы понимают по-своему. В их представлении, человек, умеющий жить, видит радости жизни там, где другие проходят мимо них.
***
Совершенствование прекраснее, чем совершенство; завершение полнее олицетворяет жизнь, чем завершенность. Поэтому больше всего способно поведать о красоте то произведение, в котором не все договорено до конца.
***
Как японский, так и английский садовник видят свою цель не в том, чтобы навязать природе свою волю, а лишь в том, чтобы подчеркнуть ее естественную красоту. Как японский, так и английский повар стремятся выявить натуральный вкус продукта в отличие от изобретательности и изощренности мастеров французской и китайской кухни. Уважение к материалу, к тому, что создано природой, — общая черта прикладного искусства двух островных народов.
***
Радоваться или грустить по поводу перемен, которые несет с собой время, присуще всем народам. Но увидеть в недолговечности источник красоты сумели, пожалуй, лишь японцы. Розовые соцветия сакуры волнуют и восхищают японцев не только своим множеством, но и своей недолговечностью. Лепестки сакуры не знают увядания. Весело кружась, они летят к земле от легчайшего дуновения ветра. Они предпочитают опасть еще совсем свежими, чем хоть сколько-нибудь поступиться своей красотой.
***
Японская мораль предписывает избегать прямой конфронтации, не допускать положений, когда одна из сторон всецело одерживала бы верх над другой. Нельзя доводить до того, чтобы побежденный «потерял лицо», предстал перед окружающими униженным и оскорбленным. Это означало бы задеть такую болезненную струну, как «гири» — долг чести, то есть нажить себе смертельного врага.
***
Западная цивилизация с детских сказок приучает людей к тому, что в конце концов всякое добро вознаграждается. Именно из-за отсутствия подобных концовок многие произведения японской литературы кажутся иностранцам незавершенными. Японцев же куда больше, чем формула «порок наказан, добродетель вознаграждена», волнует в искусстве тема человека, который жертвует чем-то дорогим ради чего-то более важного.
Поэтому излюбленный сюжет у них — столкновение долга признательности с долгом чести или верности государства с верностью семье. Счастливые концовки в таких случаях вовсе не обязательны, а трагические воспринимаются как светлые, либо утверждают силу воли людей, которые выполняют свой долг любой ценой.
***
Японская мораль постоянно требует от человека огромного самопожертвования ради выполнения долга признательности и долга чести. Логично было бы предположить, что та же мораль насаждает аскетическую строгость нравов, считая грехом физические удовольствия, плотские наслаждения. Однако японцы не только терпимо, но даже благожелательно относятся ко всему тому, что христианская мораль называет человеческими слабостями. Воздержанность, строгий вкус, умение довольствоваться малым вовсе не означают, что японцам присущ аскетизм. На них давит тяжкое бремя моральных обязанностей. Их связывают по рукам и ногам путы бесчисленных правил поведения. Но наряду с жесткими ограничениями японский образ жизни сохраняет и лазейки, которые ведут к распущенности нравов. Японская мораль лишь подчеркивает, что физическим удовольствиям, плотским наслаждениям следует отводить подобающее, причем второстепенное место. Они, на взгляд японцев, сами по себе не заслуживают осуждения, не составляют греха. Но в определенных случаях человек вынужден сам отказываться от них ради чего-то более важного.
Чтобы понять незнакомую страну, важно преодолеть привычку подходить к другому народу со своими мерками. Подметить черты местного своеобразия, описать экзотические странности — это лишь шаг к внешнему знакомству. Для подлинного познания страны требуется нечто большее. Нужно приучить себя переходить от вопросов «как?» к вопросам «почему?»