Прекрасные эти античные вазы

Понравились нам почему-то не сразу.

“Подумаешь вазы!” — подумали мы.

Другим были заняты наши умы.

Сначала взглянули на них мы, скучая,

Потом мы к одной пригляделись случайно,

Потом загляделись… И может быть час

Никак не могли оторваться от ваз.

То вазы-гиганты, то карлики-вазы,

И каждая ваза с рисунком-рассказом!

…Герой в колеснице летит на войну.

Плывут аргонавты в чужую страну.

Персей убивает Медузу Горгону.

Афина Паллада диктует законы.

Сражается с Гектором грозный Ахилл

(и Гектор, как видно, лишается сил)…

А вот Артемида, богиня охоты,

из меткого лука стреляет в кого-то.

А это на лире играет Орфей.

А это вручают спортивный трофей.

А вот – Одиссей, подающий советы.

А это – кентавры… А это… А это…

Но мы описать и не пробуем враз

Крупнейшую в мире коллекцию ваз.

О. А. Таратутина “Античные вазы” из сб. “Что я видел в Эрмитаже”.

Рассматривая греческую вазу издалека и вблизи мы любуемся её гармонической соразмерностью, мастерством рисунка,

 свободой, с которой художник сумел передать не только сюжет, но и настроение.

Целый мир, ушедший в небытие мир отрывается перед нами.

Сама история запечатлена в этих росписях – история жизни и быта далёких поколений, рассказ об их представлениях, обычаях, поверьях, страстях.

Рисунки наносили на округлую поверхность ваз с таким расчетом, что тот, кто разглядывает рисунок, будет поворачивать сосуд в руках или же, если ваза большая, обойдёт её со все сторон.

Словно в картинной галерее сменяют друг друга

изображения Медузы-Горгоны и весёлого бога Диониса; силача Геракла и величавого Зевса; хромоногого бога-кузнеца Гефеста и прекрасной и гордой Афины… Сходятся с неприятелем в ближнем бою вооружённые гоплиты; состязаются гимнасты и дискомёты. Вот рыбная ловля, сбор винограда, пахота, сев, избиение раба. Сценки рассказывают о труде кузнеца, рыбака, праздничной процессии, бытовые сценки…Танцующие девушки в развевающихся просторных одеждах, бородатые жрецы, атлетически сложенные молодые люди верхом на норовистых горячих конях…

Долго и внимательно изучают рисунки на вазах, чтобы ответить на вопросы: когда была изготовлена чудесная ваза? Кем? Где?

Из всех афинских художников-гончаров того времени, пожалуй, лишь один решительнее всех перешёл к новшествам свободного рисунка – это Евфроний, который в 30-х годах VI века до н.э. стали работать в краснофигурном стиле: на черном сияющем фоне изображались светло-красные силуэты. Керамическая мастерская гончара и живописца Евфрония делала удивительные по красоте вазы и чаши.

Этот мастер любил сюжетные композиции, заставлял своих героев обмениваться репликами, размышлять, разговаривать. Конечно речи эти были весьма лаконичны: нечто вроде пояснительных подписей, но они оживляли рисунок, делали его более интимным. «Пелика с ласточкой» не подписана Евфронием, но рисунок на вазе подтверждает авторство Евфрония. Характерны для манеры Евфрония были выразительные жесты, смелость, с какой художник разворачивает плечи, головы своих персонажей.

Пришла весна, прилетели ласточки… они носятся с нежным, звонким щебетом. Сквозь открытые настежь окна гончарной мастерской доносилось тёплое дыхание дня.

На одной стороне вазы Евфроний изобразил двух мужчин сидящих на складных табуреточках: одного – ещё совсем молодого, другого – постарше, с бородой. Они оба повернулись в одну и ту же сторону, глядя на ласточку, указывая на неё. «Ласточка, вот она, ласточка!» — говорит один. «Да, клянусь Гераклом!» — отвечает другой. Им вторит стоящий рядом с бородатым мужчиной мальчик. Подняв руку вверх, он в восторге кричит: «Вот она!».

Как всегда Евфроний неторопливо начертал подписи и , чтобы не оставалось никаких сомнений, добавил к разговору свою реплику: «Наступает весна».

Пелика с ласточкой работы Евфрония и сейчас хранится в Эрмитаже, в зале, посвященном культуре и искусству Древней Греции, но секреты древних гончаров до сих пор остаются не разгаданными.

И мысль, и чувства, и радость бытия были в этой незамысловатой, чудесно исполненной сценке, с её свежестью восприятия, простотой и в то же время изяществом свободно развёрнутых фигур с её гармоничностью и лёгкостью.

Весной молодые атлеты выходят на стадион помериться силой, поразмять мускулы.

На другой стороне своей весенней вазы- пелики  Евфроний изобразил двух обнажённых борцов.

Упёршись лбами и ухватившись за руки, они пытаются положить друг друга на лопатки. Великолепно была передана игра мышц, свободные и вместе с тем полные напряжения позы. Да, это Евфроний! Его почерк, его стиль. Излюбленные им сценки из повседневной жизни. А вот пожалуй, и самое убедительное доказательство, внизу пояснительная надпись: «Леагросу красивому мальчику».

Не менее интересен сюжет росписи  Псиктера  «Пирующие гетеры», работы вазописца Евфроний, с его подписью: «Евфроний расписал»- «Euphronios egraphsen» .

Подобная же надпись: «Тебе Леагр» — сохранилась на одном из подписанных мастером киликов и на псиктере «Пирующие гетеры».

Горлышко вазы Евфроний украсил четырьмя краснофигурными пальметтными  – это традиционный орнамент стилизованных листьев. С боков и снизу, обрамляя рисунки, мастер провёл полоски простых узоров.

Прошло два с лишним тысячелетия, а мы продолжаем любоваться великолепным изящным сосуд с двумя ручками. На чёрной глянцевой, лакированной поверхности два оранжево-красных, в цвете натуральной глины рисунка.

Сосуд-псиктер  наполняли льдом или холодной водой и ставили в кубковый кратер с вином, чтобы его охладить.

На псиктере Евфроний изобразил бытовую сценку — пирушку четырёх обнаженных гетер и подписал их имена — Секлина, Палайсто, Смикра и Агапа.

Расположившись на ложе с пестрыми подушками, служительница свободной любви Секлина играет на двойной флейте. Агапа протягивает ей кубок с вином. Палайсто пьет из кубка. Смикра играет в коттаб. Она выплескивает из кубка последнюю каплю вина, посвящая ее своему возлюбленному. «Тебе бросаю эту (каплю), Леагр» — сообщает надпись.

Аттический мастер продуманно строит композицию росписи, согласуя ее с формой сосуда. Фигуры гетер, лаконично и монументально, образуют фриз сосуда.

Изящно и тщательно прорисованы детали росписи: венки из виноградных листьев, надетые поверх чепцов, круглые серьги, амулеты-камешки, сквозь которые продеты тонкие шнурки.

Слышал я под ударами гончара
Глина тайны свои выдавать начала:
«Не топчи меня! — глина ему говорила.
Я сама человеком была лишь вчера».
Рубаи. Омар Хайям