5 сентября 1820 года Пушкин и Раевские покинули Гурзуф и отправились верхом на лошадях вдоль Южного берега Крыма, до Ялты, затем путь их лежал в Херсонес, Бахчисарай и Симферополь. В 1820 году в Крыму ещё не было дороги вдоль побережья, путешественники были вынуждены ехать верхом по узким, извилистым тропам и часто в сопровождении проводника. Декабрист И.М. Муравьев-Апостол, путешествовавший по Крыму, вспоминал, что лошади временами едва пробирались вдоль скалистого берега моря, а всадники замирали от страха, проезжая через горные ущелья, глубокие пропасти и стремнины.

Путники благополучно добрались до Никитского ботанического сада, проехали посёлок Верхняя Массандра и увидели во всей красе Ялту, представлявшую собой не древнегреческий город, небольшую деревню с остатками разрушенных стен старинной греческой церкви. Ожидания путешественников не оправдались и в Алупке, и в Симеизе, где пред глазами путников предстали небольшие крымские деревеньки. Романтический рыцарский дворец графа Воронцова начнут строить из крымского базальта гораздо позже, в 1824 году.

В нескольких километрах от нынешнего поселка Оползневое, бывшее греческое село Кикинеиз, горная тропа начинает подниматься вверх, приближаясь в яйле, тропа переходит в каменную лестницу, высеченную местными каменотёсами в скальных породах. Это и есть знаменитая Чёртова лестница, служившая в течение многих веков единственной доступной горной дорогой, соединяющей предгорный и степной Крым со скалистым Южным берегом Крыма.

Говорят, что Чёртова лестница существовала здесь тысячи лет. Высеченные в скале ступени каменной лестницы, довольно широки, но требуют довольно высокого шага. На протяжении шестисот метров скальная лестница делает более сорока крутых поворотов. «По горной лестнице взобрались мы пешком, держа за хвост татарских лошадей наших. Это забавляло меня чрезвычайно, и казалось каким-то таинственным восточным обрядом» — вспоминает об этом путешествии Пушкин.

Взобравшись наверх, с высоты горной Яйлы, путники могли последний раз полюбоваться великолепным морским ландшафтом Южного берега. Дальше их путь лежал к мысу Фиолент, где находился храм греческой богини Дианы. Крымские легенды прочно связывали это место с именем Ифигении – дочери греческого царя Менелая, спасенной богами от гибели и перенесенной в Крым. По мифическому преданию, Ифигения стала жрицей храма богини Дианы на мысе Фиолент.

Александр Пушкин и Раевские побывали в сентябре 1820 года на территории овеянного легендами Херсонеса, затем проехали по Севастополю, и двинулись по каменистой дороге  в сторону Инкермана и Бахчисарая.

Покинув север наконец,
Пиры надолго забывая,
Я посетил Бахчисарая
В забвенье дремлющий дворец.

Бахчисарай — бывшая столица Крымского ханства поразила путников тем, что возникала перед ними внезапно, совершенно неожиданно появившись из-за поворота дороги. В 1820 году Бахчисарай ещё сохранял очертания самого настоящего восточного города, все дома были выстроены в два этажа, небольшие окна домов были обращены в зеленые внутренние дворики, все балконы были закрыты деревянными решетками так, что с улицы было не возможно увидеть обитателей домов.
Я видел ветхие решетки,
За коими, в своей весне,
Янтарны разбирая четки,
Вздыхали жены в тишине.

Вся торговая жизнь Бахчисарая сосредоточивалась на главной и единственной улице города, по обе стороны улицы располагались многочисленные лавки, лавчонки и мастерские бахчисарайских ремесленников. В Бахчисарай съезжались купцы с товаром со всего Крыма. Когда Александр Пушкин и Раевские въехали в Бахчисарай, в городе начинался осенний мусульманский праздник — байрам, посвящённый завершению сбора урожая и традиционно сопровождавшийся народными играми и спортивными состязаниями.

Бахчисарайский ханский дворец тоже находился на главной улице города, к нему и устремились наши путешественники. Изящные, тонкие башенки на крыше ханского дворца, пёстро раскрашенные решетчатые рамы балконов, каменные фонтаны и полутёмные прохладные комнаты навевали мысли о восточной роскоши и неге. Войдя внутрь ханского дворца, Пушкин был разочарован теми переделками и новшествами восстановленного и отремонтированного интерьера дворцовых комнат, которому постарались придать более «восточный вид». Дело в том, что старый ханский дворец сгорел в 1736 году, и реставраторы этого исторического памятника позволили себе некоторые новшества и «полуевропейские переделки некоторых комнат», что особенно не понравилось Пушкину. Ему было досадно видеть, что ханский дворец истлевает, подвергается неумелым реконструкциям, приходит в упадок в небрежении.
Кругом всё тихо, всё уныло,
Всё изменилось…

Знаменитый бахчисарйский Фонтан слез выглядел не лучшим образом: «из заржавой железной трубки по каплям капала вода», и только воображение великого поэта могло придать этому настенному сооружению необыкновенно романтический шлейф. Через четыре года после посещения Бахчисарайского дворца, уже в селе Михайловском, поэтическое вдохновение Пушкина увековечило эту минуту в стихотворной поэме «Бахчисарайский фонтан» и в поэтическом посвящении легендарному фонтану.

Фонтан любви, фонтан живой!
Принес я в дар тебе две розы.
Люблю немолчный говор твой
И поэтические слезы.

Твоя серебряная пыль
Меня кропит росою хладной:
Ах, лейся, лейся, ключ отрадный!
Журчи, журчи свою мне быль…

Фонтан любви, фонтан печальный!
И я твой мрамор вопрошал:
Хвалу стране прочел я дальной;
Но о Марии ты молчал…

Светило бледное гарема!
И здесь ужель забвенно ты?
Или Мария и Зарема
Одни счастливые мечты?

Иль только сон воображенья
В пустынной мгле нарисовал
Свои минутные виденья,
Души неясный идеал?
1824

В память о Пушкине на мраморном выступе фонтана теперь всегда лежат белая и красная розы.

Из Бахчисарая Пушкин и Раевские отправились в Симферополь — это был последний крымский город, в котором побывал Пушкин в 1820 году, перед тем как уехать из Крыма в Кишинев. В поэме «Бахчисарайский фонтан» Пушкин вспоминает и «брега весёлые Салгира«, реки, протекающей через Симферополь.
Поклонник муз, поклонник мира,
Забыв и славу и любовь,
О, скоро вас увижу вновь,
Брега веселые Салгира!
Приду на склон приморских гор,
Воспоминаний тайных полный, —
И вновь таврические волны
Обрадуют мой жадный взор.

Путешествие в Тавриду, несомненно, оставило глубокий след в памяти Пушкина, во многих своих произведениях поэт мысленно возвращался в Крым, с которым связаны были приятные воспоминания беспечного времяпрепровождения, молодости и трёхнедельного отдыха. Наверное, поэту было жаль так быстро расстаться с Крымом. К задуманной поэме «Таврида» Пушкин выбрал эпиграфом слова Гете: «Верни мне мою молодость», именно, потому, что Крым был дорог сердцу великого поэта.

В ханском дворце, или Gehios loci*
Ни расписные потолки
В цветных орнаментах восточных,
Ни ярких бликов огоньки
От витражей на красках сочных
Золототканых покрывал
Меня, увы… не вдохновляют.
Ковры, фонтаны, главный зал
Дворца – восторг не вызывают.
Да, всё красиво, но душа
Моя внимает скорбным стонам,
Что на предметах всех лежат
Глухим, печальным перезвоном.
Вдоль частокола мушраби**
Мелькают горестные тени.
Я не хочу здесь больше быть,
Гнетёт и душит места гений…

*Дух, хранитель определённого места или вещи.
** Густая деревянная решётка, которой закрывались открытые помещения на женской половине дворца.

(И. Флоренская)