В 1453 г. пал Константинополь и прекратило своё существование Византийское государство — остаток некогда великой и грозной державы. Все Южное Причерноморье и Босфор с обоими берегами стали важнейшей частью создававшейся Османской империи. Буквально на следующий год после падения Константинополя турецкая эскадра приходила к Кафе (Феодосии), обстреляла Монкастро (будущий Аккерман) и разгромила Себастополис (будущий Сухум), продемонстрировав таким образом появление на Чёрном море новой ведущей силы и её готовность к экспансии в Северном, Западном и Восточном Причерноморье. Тогда же Крымское ханство получило от Турции обещание помочь в изгнании генуэзцев из Кафы.

Османский флот усиливал свою активность на Чёрном море вплоть до начала 1470-х гг., когда Мехмед II Фатах (Завоеватель) «развернул» внешнюю политику империи в сторону Юго-Восточной Европы. Результаты не замедлили сказаться: в 1475 г. турки, действуя флотом из 300 кораблей, захватили итальянские колонии Кафу и Воспор (Керчь) в Крыму, Тану (Азов) в дельте Дона, Матрегу (Тамань), Many (Анапу) и Копу на Кубани, ликвидировали крымское Мангупское княжество, затем завоевали крымские итальянские колонии, Чембало (Балаклаву) и Солдайю (Судак), овладев тем самым всеми стратегическими пунктами побережья Крыма и Таманского полуострова.

С 1475 г. Крымское ханство стало вассальным образованием в составе Османского государства. Все черноморские порты Крыма в 1478 г. отошли непосредственно Турции; ханству оставили лишь один Гёзлев (Евпаторию). Азов, закрывавший выход из Дона, был превращен в «самый северный форпост Османской империи». Сразу после установления османского господства в Крыму Литовское государство потеряло черноморское побережье между устьями Днепра и Днестра — район современных Херсона, Очакова и Одессы, имевший славянское население, — он перешел к татарам и, следовательно, к Турции. В 1492 г. была возведена Очаковская крепость, сторожившая выход из Днепра.

В средние века Карасу-Базар (ныне Белогорск) был крупнейшим центром работорговли на территории Крымского полуострова.

Тысячи пленных славян, захваченные в результате набегов конных военных отрядов из Крымского ханства на земледельческие районы русских равнин, ожидали своей участи в подземных тюрьмах-темницах (зинданах) и на торговых площадях города Карасу-Базар («Базар-на-реке-Карасу»).

Согласно подсчётам Алана У. Фишера, между 1475 г. и концом XVII века из южнорусских и польских земель было угнано в Крым свыше 1 млн. человек. А.А. Новосельский подсчитал, что в первой половине XVII века татары увели в плен из Московского государства как минимум 150—200 тыс. человек, в том числе за десятилетие 1607—1617 гг. около 100 тыс. человек

Одни пленники надеялись на то, что их выкупят из неволи и рабства богатые родственники. Пленники победнее, были вынуждены рассчитывать только на свои силы, им приходилось выбирать между турецким рабством или смертью.

Татарские мурзы (murzа — сановник), за неповиновение приговаривали пленников к смертной казни, они приказывали сбросить непокорного пленника со стометровой высоты скалы Ак-Кая. Назначая такую казнь, мурза эффективно решали сразу две задачи:  удовлетворял свою страсть к жестоким казням, и убедительно доказывали другим пленникам нецелесообразность сопротивления. Находящемуся в татарском плену Богдану Хмельницкому, неоднократно приходилось присутствовать при публичных казнях на Белой скале.

Полный контроль над Азово-Черноморским бассейном Османская империя установила только после покорения Восточного Причерноморья, и о фактическом османском владении всем Чёрным морем можно говорить с 1570-х гг. В этот период доступ в море для иностранных судов был совершенно закрыт, и плавать можно было только под турецким флагом; местное, «туземное» судоходство разрешалось лишь на основе признания соответствующими территориями османского сюзеренитета и под контролем турецких властей. Отсюда вытекало, что одно только появление на Азовском и Чёрном морях любого казачьего судна турки рассматривали в качестве враждебного акта, а всякая запорожская чайка или любой донской струг, попав в воды этих морей, оказывались вне закона, и должны были быть потоплены или по крайней мере задержаны. Появление же казачьих судов у Анатолии и на Босфоре, рассматривались как личное оскорбление «султана двух морей».

Как отмечает С. Дестунис, «султаны никогда не были полными обладателями всех берегов морей Чёрного и Азовского. Запорожские и донские казаки свободно плавали по тому и другому на своих ладьях и простирали свои грабежи до берегов Анатолии и до самого Константинополя…»

Казачьи морские набеги — эта «борьба за «божью дорогу», за свободный выход на море» — являлись «нескончаемою народною войною с турками и татарами за обладание морскими и береговыми угодьями, без которых приморскому населению невозможно было существовать».

«Наше государство, — писал крымский хан Девлет-Гирей I польскому королю Стефану Баторию в связи с казачьими действиями, — «входит в состав империи его турецкого величества, и империя его турецкого величества — все равно, что наше государство; вред, причиненный его турецкому величеству, — все равно, что нам причинённый вред, и обратно». Иными словами, своей силой казаки завоёвывали себе свободу мореплавания: «Чёрное море… казаки отпирали своими саблями».

Мы можем констатировать, что с развертыванием морской войны казаков их борьба против татар и османов была перенесена «за море» — в самый Крым и в самую Турцию, а затем и прямо к их столицам. Османы и их вассалы, нападали на казачью территорию, сжигали казачьи Поселения, пытались изничтожить казаков или закрыть им выходы из Днепра и Дона и опустошали южнорусские земли, видели запорожские и донские флотилии в водах Босфора, развалины и пожарища на его берегах.

Казачьим сообществам было прекрасно известно, что Стамбул был самым крупным работорговым центром Османской империи и всего Средиземноморья и Ближнего Востока и что большинство казаков, попавших в плен, оказывалось на Босфоре и в турецкой столице. Если Михаил Литвин называл работорговлю в Кафе «не городом, а скорее ненасытною и мерзкою пучиною, поглощающею нашу кровь», то Стамбул, куда и направлялся весь «живой товар» из Кафы, Карасу-Базара, Азова и многих других мест, вызывал ещё большую ненависть, поэтому османская столица была «главным объектом казацких нападений».

Своими нападениями на турецкие владения казаки «доводили султанов до бешенства» и, «желая навести ужас на столицу, жгли ближайшие к ней села». Из истории казаков мы знаем о случаях их военных действий, специально задумывавшихся для того, чтобы нагнать страху на неприятеля, подорвать его моральный дух.

В.В. Макушев отмечает, что казаки «невероятными подвигами храбрости приводили в трепет турок, поддерживали в наших единоверцах и единоплеменниках на Балканах веру в православную Русь и снискали себе уважение даже у расчетливой и дальновидной синьории Венециянской».

Казацкие отряды русских и малороссов часто совершали набеги на татарский рынок рабов в Карасу-Базаре, казаки в ходе своих набегов освобождали пленников, своих односельчан и родственников, взятых в плен, и обречённых на рабство в Крыму или на продажу в Турцию, а также казаки захватывали большую добычу.

А.И. Ригельман объяснял набег казаков на Босфор 1624 г. и другие их военно-морские акции «паче как бы врожденной уже издавна ненавистью и злобой на турок и татар», но также и «жадностью к грабительству и к воеванию». Казаки ходили за моря воевать врагов христианства и «зипуны доставать».

Противостояние казаков Турции и Крымскому ханству освящалось знаменем священной борьбы за православную веру, против «басурман», и именно Стамбул воспринимался казаками как исходный пункт всех антихристианских, в том числе антиказачьих, походов и действий.

В былинном творчестве есть сюжет, в котором Илья Муромец отправляется в Царьград и Иерусалим, где и побеждает «поганое Идолище». В среде казаков родился тот вариант былины, в котором Илья Муромец предстает казачьим богатырем и намеревается уничтожить всех турок в Царьграде:
«Как издалеча, из чиста поля,
Из раздольица из широкого,
Выезжает тут старый казак,
Стар-старой казак Илья Муромец
На своем он на добром коне.
На левой бедре сабля острая,
Во правой руке тупо копьё.
Он тупым копьем подпирается,
Своей храбростью похваляется:
«Что велит ли Бог в Цареграде быть,
Я старых турков всех повырублю,
Молодых турчат во полон возьму».
Далее былина рассказывает, как съехался казак Муромец с турецким богатырем:
«Он поддел турка на тупо копье,
Он понес турка во чисто поле,
Во чисто поле ко синю морю;
Он бросал турка во сине море».

В 1645 г. грек Иван Петров, советуя царю Алексею Михайловичу направить против Турции донских казаков и ратных людей, говорил, что если это случится, то в результате «султану турскому будет большое посрамление, и он смирится, потому что в книгах своих обретают, что царство их будет взято от русского народа».

По мнению Н.И. Краснова, казаки при поддержке Московского государства могли «легко… ещё при царе Алексее сделаться владыками Понта и, овладев Керченским проливом, Синопом и Трапезунтом, подготовить овладение Царьградом. Если последовательное занятие анатолийских приморских городов потребовало бы полстолетия, то первенство на Чёрном море могло совершиться еще до вступления на престол великого преобразователя России Петра I».

В  1771 году главнокомандующий русской армией Александр Васильевич Суворов наголову разбил татарско-турецкое войско, сражение произошло в окрестностях Карасу-Базара, у подножия Белой Скалы. Немым свидетелем капитуляции татарско-турецкого войска стал древний дуб, названный Суворовским, в честь великого русского полководца. Суворовский дуб и теперь можно увидеть в селе Белые Скалы среди фруктового сада.

С приходом России в Крым с рабством на полуострове, фактически, было покончено, и в Карасу-Базаре (ныне Белогорск) было освобождено из татарского плена несколько тысяч рабов. В 1777 году принят вердикт о независимости Крымского ханства от Турции и переходе Крыма под протекторат России.

10 июня 1783 в селе Ак-Кая у Белой скалы, в расположении лагеря русских войск, Светлейший князь Григорий Потёмкин принял присягу всех татарских беев и мурз на верность Российской державе. Эта присяга была первым шагом на пути к мирной жизни и добрососедским отношениям между Крымским ханством и Российской державой.

Весной 1787 год Российская императрица Екатерина II совершила первое туристическое путешествие  по Крыму, в сопровождении своей многочисленной свиты. Целью её путешествия  был осмотр  присоединённых к Российской империи южных земель.