«Свеча памяти» станет символом тепла и почтения к нашей истории, если в каждом окне, в каждой квартире в ночь с 21 на 22 июня будет гореть свеча. Ночь озарится огнем 1418 свечей по числу дней Великой Отечественной войны. Каждая зажжённая свеча, обозначает каждый день этой страшной, тяжелой войны, длящейся почти четыре года. Каждая горящая свеча будет символом памяти массового героизма, мужества и стойкости всех жителей Советского Союза, вставших на защиту своей Родины в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками.
Ровно в полночь зажжётся первая свеча — «22 июня 1941 года».

Война в Крым пришла уже в 3 часа 7 минут ночи 22 июня, когда с немецких самолётов были сброшены первые бомбы на Севастополь!

22 июня 1941 года ровно в 4 утра начальник штаба Черноморского флота адмирал И.Д. Елисеев приказал открыть огонь по немецким самолётам, ворвавшимся в небесное пространство Крыма и Севастополя. Это был первый боевой приказ в Севастополе в Великой Отечественной войне.

На рассвете этого воскресного дня в 1941 году Севастополь принял на себя первый удар, здесь, на севастопольской земле, были первые жертвы войны — мирные жители Севастополя. Мы, сегодняшнее поколение, не имеем права забывать о них, мы, потомки героев войны, должны помнить о всех погибших и гордиться великой Победой, которую отвоевали наши отцы и деды.

Прошло 74 года, но мы по-прежнему помним, скорбим и отдаем дань безмерного уважения и памяти тем, кто прошёл все тяготы и лишения Великой Отечественной войны, не щадя своей жизни, кто умирал, но не сдавался, мы гордимся теми, кто ежедневно совершил воинский и трудовой подвиг ради мирного будущего своих Родины, своей семьи, потомков.

Так высылайте ж нам, витии,
Своих озлобленных сынов:
Есть место им в полях России,
Среди нечуждых им гробов.
Клеветникам России А.С. Пушкина.

В России недавно опубликована книга английского историка Роберта Кершоу «1941 год глазами немцев. Березовые кресты вместо железных», состоящая целиком из воспоминаний немецких солдат и офицеров, их писем домой и записей в личных дневниках.

Обер-лейтенант из 8-й силезской пехотной дивизии Эрих Менде вспоминает разговор со своим начальником, состоявшийся в эти последние мирные минуты.

«Мой командир был в два раза старше меня, и ему уже приходилось сражаться с русскими под Нарвой в 1917 году, когда он был в звании лейтенанта. «Здесь, на этих бескрайних просторах, мы найдём свою смерть, как Наполеон», — не скрывал он пессимизма… Эрих, запомните этот час, он знаменует конец прежней Германии».

В 3 часа 15 минут передовые немецкие части перешли границу СССР.

Автор книги «1941 год глазами немцев» Роберта Кершоу приводит слова офицера, служившего в танковом подразделении на участке группы армий «Центр», который поделился своим мнением с военным корреспондентом Курицио Малапарте:

«Мы почти не брали пленных, потому что русские всегда дрались до последнего солдата. Они не сдавались. Их закалку с нашей не сравнить…»

Сводка Верховного командования вермахта (ОКВ) за 22 июня сообщала: «Создаётся впечатление, что противник после первоначального замешательства начинает оказывать всё более упорное сопротивление».

С этим согласен и начальник штаба ОКВ Гальдер: «После первоначального «столбняка», вызванного внезапностью нападения, противник перешёл к активным действиям». 

Для солдат 45-й дивизии вермахта начало войны оказалось совсем безрадостным: 21 офицер и 290 унтер-офицеров (сержантов), не считая солдат, погибли в первый же день войны. За первые сутки боев в России фашистская дивизия потеряла почти столько же солдат и офицеров, сколько за все шесть недель французской кампании за один месяц.

Генерал Гюнтер Блюментритт, начальник штаба 4-й армии:

«Поведение русских даже в первом бою разительно отличалось от поведения поляков и других союзников русских, потерпевших поражение на Западном фронте. Даже оказавшись в кольце окружения, русские стойко оборонялись».

Танкист 12-й танковой дивизии Ганс Беккер:

«На Восточном фронте мне повстречались люди, которых можно назвать особой расой. Уже первая атака обернулась сражением не на жизнь, а на смерть».

Артиллерист противотанкового орудия вспоминает о том, какое неизгладимое впечатление на него и его товарищей произвело отчаянное сопротивление русских в первые часы войны:

«Во время атаки мы наткнулись на легкий русский танк Т-26, мы тут же его щелкнули прямо из 37-миллиметровки. Когда мы стали приближаться, из люка башни высунулся по пояс русский и открыл по нам стрельбу из пистолета. Вскоре выяснилось, что он был без ног, их ему оторвало, когда танк был подбит. И, невзирая на это, он палил по нам из пистолета!»

В середине ноября 1941 года один пехотный офицер 7-й танковой дивизии, когда его подразделение ворвалось на обороняемые русскими позиции в деревне у реки Лама, описывал сопротивление красноармейцев.

«В такое просто не поверишь, пока своими глазами не увидишь. Солдаты Красной Армии, даже заживо сгорая, продолжали стрелять из полыхавших домов».

НАЦИСТСКИЕ СМИ О КРАСНОЙ АРМИИ: «Фелькишер беобахтер» от 29 июня 1941 г.:

«Русский солдат превосходит нашего противника на Западе своим презрением к смерти. Выдержка и фатализм заставляют его держаться до тех пор, пока он не убит в окопе или не падёт мёртвым в рукопашной схватке…«

Из статьи «Исповедь лейтенанта морской пехоты США»:

«Я поймал себя на мысли, что не хотел бы быть мишенью русской танковой атаки. И дело было вовсе не в огневой мощи русских боевых машин. Я видел в бинокль лица русских танкистов, сидевших на башнях своих танков: в этих лицах была абсолютная уверенность в победе над любым врагом. А это сильнее любого калибра.»

1987 г. Борис Кавашкин — фото-корреспондент СССР

Никто не забыт, ни что не забыто!

Помним и скорбим вместе!