По народному календарю 14 ноября в России отмечают праздник – Кузьминки осенние. Другие названия: Кузьма и Демьян, Курьи именины, Встреча зимы.
В этот день почитались христианские святые Кузьма и Демьян, как врачеватели, избавители от болезней, покровители брака и семейного очага, домашнего хозяйства и рукоделия, благодетели кузнецов и ремёсел. (далее…)
Posts Tagged ‘Легенды’
Кузьминки осенние
Таврическая богиня Дева
В современном Крыму сохранилось много мест с именем таврической богини Девы. Дева по-гречески Парфенос.
Богиню Афину греки называют Афина Парфенос (др.-греч. Ἀθηνᾶ Παρθένος — «Афина-Дева»), в её честь в Афинах построен величественный храм Девы — Парфенон ( 438 г.г. до н. э.)на возвышенной и укреплённой части древнегреческого города – на Акрополе (др.-греч. ἀκρόπολις — верхний город) .
Партенос, Парфена (греч.Παρθένος, «дева») имя главной богини Херсонеса Таврического в Северном Причерноморье, часто встречающееся в надписях и на монетах. Греки отождествляли Парфенос с Артемидой или с жрицей её храма Ифигенией.
Тайна происхождения Снегурочки
В мире, наверное, не найдётся ни одного взрослого или ребёнка, который бы не слышал о Деде Морозе и Снегурочке. Вплоть до 18 века слово «Дед» означало «умерший предок», а старшего мужчину в семье называли «дедушка», «дедко». Языческий обряд жертвоприношения ПЕРВОМУ покровителю рода — ПРАДЕДУ, патриарху, представлял собой связь с предками и обращение к их благосклонности и покровительству над всем родом. Недаром на новогоднем столе всегда стояла кутья, поминальное блюдо предков.
Однако никто не может точно сказать, откуда в нашу традицию пришла юная помощница Деда Мороза Снегурочка — исконно русский персонаж. Впрочем, как свидетельствует история, обосновалась она среди сказочных новогодних персонажей недавно, в отличие от Деда Мороза, которому белее 2000 лет…. (далее…)
Грибное Лунное молоко
Лунное молоко мечтает увидеть каждый исследователь пещер. И каждый целитель. Для первого это — завораживающее зрелище и объект для изучения, для второго — панацея излечения болезней.
Ещё со времён Диоскорида, древнегреческого военного врача, фармаколога, жившего около 40 — 90 г. н. э. в Малой Азии, врачеватели в самых сложных случаях и при запущенных болезнях горько качали головой — дескать, разве что на лунное молоко надеяться. (далее…)
Святой Савва — Ай-Савва
Святой Савва — Ай-Савва
Их было трое, три старых, почти слепых монаха. Таких старых, что забыли бы как их зовут, если бы не поминали каждый день за молитвой:
— Павло, Спиридо, Василевс.
Пришли татары, взяли крепость, сожгли Сугдею (Судак).
Кто уцелел, бежал в горы; разбежались и монахи.
Только Павло, Спиридо и Василевс остались у Ай-Саввы, у святого Саввы, потому что куда бежать, если не видишь, что на шаг впереди. И еще потому, что, когда долго живешь на одном месте, трудно с ним расстаться. (далее…)
Чёрная кошка — карасевда
Чёрная кошка — карасевда
— Облако, если ты летишь на юг, пролети над моей деревней, скажи Гюль-Беяз, что скоро вернется домой Мустафа Чалаш.
Пролетело облако, не стало видно за тюремной решеткой.
Целую ночь работает Мустафа Чалаш, чтобы разбить кандалы. Только “не там ломится железо, где его пилят”.
— Демир егелеген ерден копалмаз.
Лучше не спеши домой, Мустафа. Подкралась Карасевда, чёрная кошка и ходит близко от твоего дома. (далее…)
Кетерлез
Кетерлез
Кетерлез омыл лицо водой, посмотрел в ручей.
— Сколько лет прошло, опять молодой. Как земля, — каждый год старой засыпает, молодой просыпается.
Посмотрел вокруг. Синим стало небо, зеленым лес; в ручье каждый камушек виден.
— Кажется, не опоздал, — подумал Кетерлез и стал подниматься в гору.
У горы паслась отара. Блеяли молодые барашки, к себе звали Кетерлеза.
— Отчего в этот день коней, волов не трогают, не запрягают, а нас на шашлык берут? — остановились, спрашивая, овцы. (далее…)
Карадагский звон
Карадагский звон
Капитан Яни лежит у костра, смотрит на гору.
— Как камбала, капитан Яни?
— А, чатра-патра… Плохо, неплохо! Куда идешь?
— В Карадаг. Там, говорят, в сегодняшнюю ночь слышен звон.
— Энас нэ аллос охи. Один слышит, другой — нет.
— Откуда звон? Из Кизильташа?
Капитан Яни отворачивается, что-то шепчет.
— Оттуда, — показывает он на море. — Может быть, даже из Стамбула.
Мы некоторое время молчим, и я смотрю на Карадаг.
Отвесными спадами и пропастями надвинулся Карадаг на берег моря, точно хотел задавить его своей громадой и засыпать тысячью подводных скал и камней. (далее…)
Солдаткин мост
Солдаткин мост
Теперь пройти ночью не страшно, кругом все застроено. А раньше был пустырь и над обрывом стояла кузница, а в кузнице жил цыган-кузнец.
Бил молотом кузнец по наковальне, летели в стороны искры. Скалил зубы цыган, хохотал.
— Хватить по голове, мозги, как искры, разлетятся.
— А, чтоб тебе! — говорили люди и избегали без надобности ходить к кузнецу.
Недалеко жила молодая солдатка. Муж ушел на войну в Туретчину, и два года не было вести о нем.
— Верно, убили, а не то — так просто помер.
Приглянулась солдатка цыгану, стал он к ней захаживать. Когда орехов, когда чего другого носил. (далее…)
Мыс Ильи
Мыс Ильи.
Чем ближе к Ильину дню, тем ниже нависают облака, душнее становится воздух и чаще ночные грозы. А в Ильин день потемнеют облака, забегают змеи молний и треском громовых раскатов напомнит о себе пророк.
Беда попасть тогда в море. Хорошо, если только сорвет снасти, Иной раз закружит судно, швырнет на скалу и щепками выбросит у мыса Ильи.
Помолись, моряк, на церковь пророка — не случилось бы несчастья.
А видна та церковь с большого расстояния, хотя и не велика она. Такая, какие строили в древние времена. (далее…)
Грибы отца Самсония
Легенды Крыма.
Грибы отца Самсония.
В те времена, когда Кизильташ был ещё киновией, и все население его состояло из десятка монахов, епархиальное начальство прислало туда на эпитимию некоего отца Самсония.
В киновии скоро полюбили нового иеромонаха, полюбили за его веселый, добрый нрав, за сердечную простоту и общительность. В свой черед и отец Самсоний привязался к обители, которой управлял тогда великой души человек — игумен Николай. Сроднился с горами, окружавшими высокой стеной монастырь; сжился с лесной глушью и навсегда остался в Кизильташе.
В монастырь редко кто заглядывал из богомольцев; соседи татары относились к нему враждебно, и монахам приходилось жить лишь тем, что они могли добыть своим личным трудом. (далее…)
Разбойничья пещера
Разбойничья пещера
Много лет прошло, как увезли в Сибирь Алима, а старокрымская гречанка, укачивая дитя, всё ещё поёт песенку об удальце, который не знал пощады, когда нападал, но глаза которого казались взглядом лани, когда он брал на руки ребёнка.
И в долгие зимние вечера, когда в трубе завывает ветер и шумит недобрым шумом бушующее море, татары любят, сидя у очага, послушать рассказ старика о последнем джигите Крыма — Алиме, которым гордились горы, потому что в нем жило безумие храброго и потому, что никогда не знали от него обиды слабый и бедняк.
Шел прямо к сердцу Алимов кинжал, взмах шашки его рассекал пополам человека и заколдованная пуля умела свернуть за скалу, чтобы настичь укрывшегося. (далее…)
Письмо Магомету
Письмо Магомету.
Татары говорят: мир людей — точильное колесо, оно выгодно тому, кто умеет им править. Фатимэ, жена Аблегани, варила под развесистой орешиной сладкий бекмес из виноградных выжимок и думала горькую думу.
Три года не прошло, как праздновали её той-дугун.
Первая красавица деревни, как персик, который начинает поспевать, она выходила замуж за первого богача в долине. Свадебный мугудек, обвитый дорогими тканями и шитыми золотом юзбезами, окружало более ста всадников. Горские скакуны, в шелковых лентах и цветных платках, обгоняли в джигитовке один другого. Думбало било целую неделю и чалгиджи не жалели своей груди. (далее…)
Святая кровь
Святая кровь.
Что это за рой кружится над церковкой, старой туклукской церковкой греческих времён? Не души ли погибших в святую ночь Рождества!
Ещё не знали в Крыму Темир-Аксака, но слух о хромом дьяволе добежал до Тавра, и поднялся в долине безотчетный страх перед надвигавшейся грозой.
Плакали женщины, беспокойно жались к матерям дети и задумывались старики, ибо знали, что когда набегает волна, — не удержаться песчинке. (далее…)
Шайтан-сарай
Шайтан-сарай
— Расскажи, Асан, почему люди назвали этот дом — Чёртовым.
Асан сдвинул на затылок свою барашковую шапку, было жарко, и усмехнулся.
— Расскажу — не поверишь. Зачем рассказывать!
Мы сидели под плетнем у известного всем в долине домика в ущелье Ялы-Богаз. Ущелье, точно талья красавицы, делит долину на две. На севере — отузская деревня с поселками, старые помещичьи усадьбы, татарские сады. На юге — виноградники, сбегающие по склонам к морю, и среди них — беленькие домики нарождающегося курорта. (далее…)
Святая могила
Святая могила.
Это было лет триста назад, а может быть и больше. Как теперь, по долине бежал горный поток; как теперь, зеленели в садах ее склоны и, как теперь, на пороге деревни высился стройный минарет Отузской мечети.
В двух шагах от нее, где раскинулся вековечный орех, стояла тогда, прислонившись к оврагу, бедная сакля хаджи Курд-Тадэ.
Ни раньше, ни потом не знали в деревне более праведного человека.
Никто никогда не слышал от него слова неправды, и не было в окрестности человека, которого не утешил бы Курд-Тадэ в горе и нужде. (далее…)